Паяцы - [2]

Италия сделалась его ласковой и нежной подругой, проникла сквозь кожу — занятно, что примерно тогда же, когда и Наташа. Красивая (Италия, не Наташа, хотя и она была хороша собой) и несмотря на это совершенно настоящая, осязаемая; величественная и вместе с тем запросто меняющая торжественные наряды на домашний халатик — с ней блескучая пена двух его телепрограмм, которая шипела и билась в голове нон-стоп, неизменно опадала и исчезала. За это он тоже был ей благодарен.

Поначалу Валерий не верил, что все это происходит с ним и что он в самом деле настолько влюблен, просто ездил и ездил сюда при первой же возможности, но нынешней зимой все-таки взялся за итальянский.

Его любовь была тайной. Наташка, выпускница ГИТИСа, высокая стройная чернокудрая красавица, восходящая звезда телеэкрана и сцены (ее уже приняли в труппу небольшого, но известного московского театра) внезапно взревновала. Особенно после Венеции и романтических фотографий полузатопленных улиц, котов, помоек. На все его уговоры поехать в Италию вместе следовал неизменный отказ, Наташа предпочитала Францию, и нынешней весной они действительно теряли время в Париже. Там-то он и сделал ей предложение, кстати, в итальянском ресторане, что впрочем, оказалось только совпадением, у них не было сил идти дальше никуда — зашли в первый попавшийся. Предложение было принято. Он тут же, расслабившись, возобновил уже и прежде заводимые разговоры о покупке собственного домика в дальней итальянской деревушке, там можно будет провести медовый месяц или просто заезжать изредка, как на дачу, — Наташка только фыркала.

Он не верил, все надеялся ее убедить. Уже в Москве, улегшись на широкой тахте в его квартире перед экраном и очередным фильмом в редкий общий выходной, Валерий влюбленно описывал мелочи… Окна будут выходить в сад с ирисами и кустами олеандра, с другой стороны будет балкончик — прямо на пьяццу с серебристым фонтаном и таким же маленьким, как и все здесь, памятником покровителю города: худой длиннолицый епископ ростом с пятилетнего ребенка воздевает благословляющие руки. В ответ Наташка больно щипала его руку: слушай, они же… воняют! Кто? Ирисы! Слишком головокружительный запах, терпеть не могу!

— Но ты… ты даже внешне похожа на итальянку, — тянул он свое. — Вылитая. Смотри, какие волосы у тебя, густые, мягкие, ты — Лаура, нет, Беатриче.

— Когда мы будем туда ездить? — не слушала Наташка и отстранялась. — Ты как занят, я занята.

Карьера ее стремительно двигалась вверх по сериальному склону, снявшись несколько раз в «главной роли второго плана» (он тихо ржал), Наташка получила предложения еще на две, но уже главные… Ей было не до Италии, а Валера любил и ту, и другую.

Поняв, что тройственный союз пока невозможен, он выбирался ко второй возлюбленной, скрываясь, шифруясь, — на два-три дня, всякий раз возвращаясь не измученным, о нет, безумно счастливым, напоенным ее теплом, вином, ее веселой и откровенной красотой. Чтобы объяснить отъезды, он придумывал командировки в Челябинск, Нижний Новгород, а потом все южнее, в Кисловодск, Батуми для оправдания коварно проступавшего, как ни скрывался он от солнца, золотистого загара. Но все это, конечно, было до поры до времени, пока они с Наташей не съехались. Съезд предполагался в сентябре.

Свадьба была назначена на середину октября — в это время у Наташки намечалось недельное окошко. Он понимал, что до того нужно будет обязательно выбрать между ними — делить себя будет невозможно. Врать жене нельзя!

Внезапно, точно расслышав его отчаяние, судьба улыбнулась Валерию. Труппу Наташкиного театра пригласили на короткие летние гастроли в небольшой тосканский город. Многие русские приобрели в этих краях виллы и теперь, вероятно, вкусив первых наслаждений, заскучали. Во всяком случае один из них, человек весьма состоятельный, оплатил приезд актерской труппы и три спектакля в ее исполнении, «Бедность не порок» Островского, «Сон в летнюю ночь» Шекспира и — гвоздь программы, поставленный по авторскому, заказному сценарию «капустник» — в подарок на день рождения другу щедрого мецената и одновременно его доброму соседу.

Валерий прилетел отдельно, не хотел отвлекать Наташку от работы. Договорились, что несколько дней он попутешествует один, а в конце гастролей они соединятся и проведут вместе еще несколько дней. За эти дни он и надеялся влюбить свою капризную невесту в эту богом поцелованную землю, в ее природу, воздух, деревни и городки, а пока планировал посмотреть несколько домов и квартир, выставленных на продажу, и, возможно, даже внести задаток. Наташка о его планах не подозревала.

В открывшейся внизу долине, наконец, показались домики, расплескавшиеся светло-розовым озером вокруг такого же розового приземистого собора с крестом.

Валерий подрулил к длинной вытянутой площади у собора. На ней были припаркованы четырехместный «киа» и белый минивэн — как только они сюда взобрались? Несколько магазинов и ресторанчик были закрыты — сиеста. Напротив парадного входа в собор стоял маленький памятник худенькому человеку в длинных одеждах, очевидно, епископу, который, подняв вверх руки, благословлял всех посетителей. Валерий вышел из машины и приблизился к памятнику, чтобы прочитать, кто же это, но не успел — к ногам его сейчас же подкатил черный щенок, выскочивший из-под двери овощной лавки. Щенок страшно обрадовался гостю — замирал, вытягивал передние лапы, вилял хвостом и жалобно звал играть. К неописуемому его восторгу Валерий в шутку погнался за ним по площади. Но бегали они недолго, вскоре, оставив игру и на прощанье потрепав приятеля за ухом, Валерий уставился в навигатор и отправился вверх по узкой улочке.