Павел Судоплатов - [100]

Военная коллегия Верховного суда Союза ССР <…> рассмотрела дело по обвинению: СУДОПЛАТОВА Павла Анатольевича в преступлении, предусмотренном ст. ст. 17—58-1 “б” УК РСФСР.

Предварительным и судебным следствием установлено, что Судоплатов, находясь длительное время на руководящей работе в центральном аппарате органов государственной безопасности, активно способствовал изменнику Родине Берия и его ближайшим сообщникам в проводимой ими вражеской деятельности.

В 1941 году, в первые дни после вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, втайне от Советского правительства предпринял попытку установить связь с Гитлером. С этой изменнической целью Берия через болгарского посла в СССР Стаменова пытался начать переговоры с Гитлером, предлагая уступить фашистской Германии Белоруссию, Украину, Прибалтику, Карельский перешеек, Бессарабию и Буковину.

Тайные переговоры о территориальных уступках и порабощении советских людей по поручению Берия вел лично подсудимый Судоплатов.

Выполнение изменнического поручения Берия Судоплатов длительное время скрывал от Советского правительства и лишь в августе 1953 года после его вызова рассказал об этом.

До начала Великой Отечественной войны Судоплатов по поручению Берия создал и возглавил так называемую особую (специальную) группу из числа работников, особо доверенных Берия лиц. В задачу особой группы входило выполнение совершенно секретных заданий Берия, в частности тайно похищать неугодных ему граждан и уничтожать их без суда и следствия.

Установлено, что Берия и его сообщники совершили тяжкие преступления против человечества, испытывая смертоносные, мучительные яды на живых людях. Специальная лаборатория, созданная для производства опытов по проверке действия яда на живом человеке, работала под наблюдением Судоплатова и его заместителя Эйтингона с 1942 по 1946 год, которые от работников лаборатории требовали ядов, только проверенных на людях.

Военная коллегия приговорила: СУДОПЛАТОВА Павла Анатольевича подвергнуть тюремному заключению сроком на пятнадцать (15) лет, с последующим поражением политических прав на три года и с конфискацией в доход государства одной шашки и одного охотничьего ножа.

Судоплатова П. А. лишить правительственных наград, медалей “За оборону Москвы”, “В память 800 лет Москвы”, “За оборону Кавказа”, “За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.” и “30 лет Советской Армии и Флота”.

Возбудить ходатайство перед Советом Министров СССР о лишении Судоплатова П. А. воинского звания “генерал-лейтенанта“. Президиум Верховного Совета СССР ставит вопрос о лишении его правительственных наград, орденов и медалей.

Срок наказания Судоплатову П. А. исчислять с 21 августа 1953 года.

Судебные издержки по делу отнести за счет осужденного. Приговор окончательный, в кассационном порядке обжалованию не подлежит.

12 сентября 1958 г.».

Хотелось бы обратить внимание читателя на следующие моменты. У Судоплатова разрыв между арестом и вынесением приговора составил более пяти лет. У его заместителя и товарища Эйтингона следствие длилось почти четыре года. Все это время генералы обращались в высокие судебные инстанции, требуя справедливости. Они не просили выпустить их на свободу. Они просили лишь разобраться в их деле. Они хотели, чтобы по их вопросам были приняты хоть какие-то решения. Но как раз этого Хрущев и его подручные сделать не могли. Ведь у них не было ни оснований, ни документов, ни свидетелей, чтобы обвинить Судоплатова, Эйтингона и других незаконно посаженных в тюрьмы людей. Они тянули время, изобретали предлоги, ловчили, чтобы эти основания сфабриковать.

Дети Наума Эйтингона Муза Малиновская и Леонид Эйтингон в своей книге «На предельной высоте», посвященной родителям, пишут: «Затягивая расследование надолго, подручные Хрущева надеялись только на то, что измученные долгим заключением и желая поскорее положить этому конец, арестованные сотрудники спецслужб начнут оговаривать и себя, и других. Другим соображением было то, что дело Берии, дескать, было давно закрыто и возвращаться к нему незачем; что же касается материалов по этому давно закрытому делу, то они якобы являются надежным свидетельством того, что и Эйтингон, и его начальник Судоплатов выполняли многочисленные приказы Берии, а среди этих приказов неизбежно должны были быть и приказы по ликвидации личных противников Берии. Эти соображения являлись для судей достаточным основанием для обвинения и вынесения приговора. То было воистину новое слово в юриспруденции!»

О том, что Судоплатов и его заместитель Эйтингон оказались жертвами кремлевских «разборок», достаточно красноречиво говорит и такой эпизод, который произошел с ним после объявления приговора:

«Вскоре я уже был во внутренней тюрьме Лубянки. У меня началась страшная головная боль, и надзиратель даже дал мне таблетку. Я все еще не пришел в себя, когда меня неожиданно отвели в кабинет Серова — бывшие владения Берии. Мрачно взглянув на меня, Серов предложил сесть.

— Слушайте внимательно, — начал он. — У вас будет еще много времени обдумать свое положение. Вас отправят во Владимирскую тюрьму. И если там вы вспомните о каких-нибудь подозрительных действиях или преступных приказах Молотова и Маленкова, связанных с теми или иными делами внутри страны или за рубежом, сообщите мне, но не упоминайте Никиту Сергеевича. И если, — заключил он, — вы вспомните то, о чем я вам сказал, вы останетесь живы и мы вас амнистируем.