Паутина тьмы - [13]

– Пятеро! Они услышали, как я разворачиваюсь, и преследуют меня по пятам!

Пятеро. Они натолкнулись на маленький дозор.

– Продолжай убегать, а мы устроим им засаду, – распорядился Кейн, без долгих размышлений принимая на себя командование. – Быстро, остальные вон туда и укройтесь среди деревьев. Они проскачут мимо и в горячке погони не подумают осмотреться. Ты, с луком, – будь готов, и мы им быстренько обломаем рога!

Он окинул местность быстрым критическим взглядом, затем резко скомандовал:

– Ты, без лука, – вниз по дороге и убивай всякого, кто прорвется мимо нас. Живей, дьявол тебя побери!

С перебранкой, но своевременно приказ Кейна был выполнен. Имель хранил молчание, пробираясь в укрытие. У него не было иллюзий относительно того, кто будет командовать отрядом. Едва они оказались в тени деревьев и приготовили оружие, как в поле зрения появились четверо кавалеристов Союза.

Надеясь, что Имель тщательно отобрал свой отряд, Кейн выстрелил из арбалета и направил железный болт в глаз первого всадника. Вслед за его выстрелом раздался хор смертоносных «вжж», и еще двое всадников вылетели из седел – каждый с парой древков, подрагивающих в груди. Четвертый промчался мимо них невредимым – не из-за плохой стрельбы, но лишь потому, что у стрелков не было времени еще раз прицелиться.

– Останови его, Лейб! – прокричал Имель, тем самым предупредив уцелевшего о новой опасности. Тот выхватил меч как раз вовремя, чтобы отразить атаку пеллинита, который притаился в ожидании. Солдат отчаянно обменивался ударами со своим противником, зная, что сейчас на него набросятся остальные. Затем, использовав прием, заставший менее умелого наездника врасплох, кавалерист атаковал его конем. От толчка Лейб потерял равновесие, и кавалерист пронзил своим клинком его незащищенное плечо.

Вырвав меч из истекающего кровью тела, солдат рванулся через дорогу под прикрытие деревьев. Но тут жгучая боль пронзила горло и вышвырнула его из седла. Он рухнул на кучу листьев бесформенной грудой.

Кейн опустил лук, довольный, что короткая стычка дала ему время выпустить еще одну стрелу. За дальнобойность и мощь арбалета приходилось расплачиваться дополнительным временем, которое требовалось, чтобы зарядить его; Кейн надеялся когда-нибудь найти лук, равный арбалету по силе, но который можно было бы использовать сидя верхом на лошади, ибо мало приятного управляться с арбалетом, когда скачешь на коне.

Эссен вернулся, по исчезновению своих преследователей догадавшись, что схватка закончилась. Кейн спросил его:

– Ты вроде говорил, что всадников было пятеро?

– Да. Пятеро – я уверен. Кейн выругался:

– Похоже, однако, что они не такие дураки, как я надеялся. Один следовал за ними на случай, если они столкнутся с тем, с чем не смогут справиться. Да пожрет Лато их осмотрительные душонки! Жаль, что они не оказались слишком самоуверенны!

– И что теперь? – поинтересовался Имель.

– Как далеко до твоей бухты?

– Со слов Имеля, я полагаю, что мы где-то на полпути, – без восторга отозвался Арбас.

Кейн глянул в глаза убийцы и пожал плечами:

– Что ж, кости брошены. Тот солдат вот-вот поднимет на охоту за нами весь Союз. Покидать дорогу и пытаться пробраться через лес – самоубийство. В течение часа всю эту местность начнут прочесывать большие патрули – они нас окружат и схватят. Наш единственный шанс – лететь, как свора псов, и надеяться на удачу. Так что вперед!

Они поскакали галопом, оставив мертвецов молча смотреть в озаряемые молниями небеса.

Они ехали уже примерно час и пока не видели и намека на погоню. Дважды им приходилось сходить с пути, чтобы обойти военные посты, и Кейн проклинал вызванную этим задержку. Имель пристально всматривался в окружающую местность и пришел к выводу, что им осталось ехать около мили до того, как они смогут покинуть дорогу и направиться через бескрайние леса к бухте.

Он уже собрался было сказать это Кейну, ехавшему впереди, когда рыжебородый скомандовал остановиться.

Эссен галопом возвращался, и Кейн хотел узнать, что увидел разведчик.

Молния озарила местность короткой вспышкой. И в эти доли секунды Кейн заметил, что на тунике Эссена расплылось большое темное пятно, и ветер донес до его чуткого носа запах крови.

– Ни один человек с такой раной не смог бы так хорошо держаться на лошади! – пробормотал Кейн. Его рука рванулась к клинку.

– Умри, адово отродье! – прокричал человек в тунике Эссена. Его кинжал устремился к груди Кейна.

Сжав лошадь коленями, Кейн удержал равновесие, когда их лошади столкнулись. Движением, неуловимым глазом, он поймал опускающуюся руку левой рукой, останавливая надвигающийся клинок. Противник закричал, когда нечеловеческая хватка Кейна раздробила кости его запястья, словно хрупкие ветки, но его крик тут же превратился в булькающие звуки: другой рукой Кейн вонзил клинок глубоко в живот противнику.

Труп тяжело рухнул на дорогу, и с его лица стянули капюшон.

– Это не Эссен, – проницательно заметил один из отряда.

Лошадь, на которой прискакал неизвестный, заржала от невыносимой боли. Она упала на колени, а затем рухнула на тело своего седока. Подергавшись немного, она затихла. Ее глаза блестели в свете молний.