Паутина противостояния - [3]

Схинки отхлебнул виски, причмокнул и уточнил:

— Постараетесь?

— Да.

Ответ прозвучал весьма и весьма твердо, однако Схинки не удовлетворил. Он с сомнением оглядел светлый костюм нава, выразительно поморщился, после чего поинтересовался:

— Не слишком ли вы самонадеянны?

— У вас будет возможность проверить это предположение, — невозмутимо произнес Сантьяга.

— Я предупредил.

— Я благодарен.

Схинки вновь расслабился. Развалился в кресле, забросив ногу на ногу, и, непринужденно поводя в воздухе стаканом с виски, объяснил причину проявленной настойчивости:

— Я хочу, чтобы между нами установились не просто рабочие, но в некоторой степени доверительные отношения. Нам ведь придется говорить о различных вещах… в том числе — о секретных. Согласитесь: открывать тайны симпатичному собеседнику гораздо приятнее, нежели грубому садисту.

— Я умею быть разным собеседником, — заметил Сантьяга.

— Я знаю, — махнул рукой Схинки. Сделал глоток виски, не торопливый, но быстрый, и продолжил: — Мне понравилось, что вы не начали с пыток. Знаете, некоторые считают, что любой разговор следует начинать с пыток. Чтобы, так сказать, сразу определить положение собеседников. А вот мне пытки не нравятся, есть в них нечто… — Он пошевелил пальцами. — Есть в них нечто безвкусное. Вы не находите?

— Доводилось испытывать? — с искренним любопытством спросил Сантьяга.

Для себя нав выбрал коньяк, потягивал его все это время и теперь добавил в бокал янтарной жидкости.

— Вы не ответили на мой вопрос, — заметил Схинки, наблюдая за манипуляциями собеседника.

— Я забыл.

— Надо же, беседа едва началась, а у вас уже проблемы с памятью. Это совершенно неделовой подход. Как, интересно, вы среагируете, если я забуду что-нибудь важное?

— Я сумею вам помочь.

— Разумеется, с помощью пыток, — разочарованно протянул Схинки.

— Я знаком с весьма утонченными способами ведения диалогов, — скромно сообщил Сантьяга. — Они не оставят вас равнодушным.

— То есть вы считаете, что пытать можно стильно?

— Это требует соответствующих навыков. — Комиссар чуть приподнял бокал: — Ваше здоровье.

— Да… пока не жалуюсь… — задумчиво протянул Схинки.

— А еще я обладаю ангельским терпением.

— Намекаете, что оно вот-вот закончится?

Ответа не последовало.

Схинки поерзал в кресле, затем налил себе еще виски и, без игры и надрыва, попросил:

— Угостите сигаретой?

— Эта фраза открывает вашу историю?

— Что? Нет. — Пауза. — История началась давно. Впрочем, вы и сами знаете, насколько давно… А та ее часть, которую я собираюсь вам поведать… — Схинки на несколько мгновений задумался. — Наверное, будет лучше начать с Нью-Мексико. Да, пожалуй — именно с Нью-Мексико. — Он поскреб грудь. — Бывали там?

— Доводилось, — кивнул Сантьяга. — Я люблю путешествовать.

— Дикая земля, конечно, хотя чем-то и очаровывает… Там есть дороги, которые, пес их знает, куда ведут и зачем нужны. Федералам на них плевать, местные власти о них позабыли, чтобы не тратиться на ремонт, и даже контрабандисты с полицейскими проезжают по ним крайне редко.

— Заброшенные дороги?

В голосе Сантьяги послышалось удивление. Судя по всему, комиссар Темного Двора ожидал любого начала, кроме этого. Какие еще дороги? Однако Схинки не дал сбить себя с мысли.

— Одни из них упираются в какие-то поселения или остатки поселений, или в какие-нибудь шахты. Другие выводят на федеральное шоссе, а третьи просто вялятся на солнце, смущая гремучек и койотов. И как раз на одной из таких дорог стоит бензоколонка Самуэля Вербы. — Глоток виски, прищуренные глаза… — Такое, знаете, до печенок прожаренное сооружение, хозяин которого больше торгует самогоном, нежели бензином, и охотно сдает грязные комнаты случайным путникам. За наличные, разумеется, сдает, потому что платить налоги старый Самуэль не умеет и учиться не собирается…

* * *

Стратегически бензоколонка Вербы располагалась весьма удачно. Она стояла посреди ровного, прямого, как галстук менеджера, участка дороги, виднелась издалека, и у водителей было время подумать: останавливаться или нет? А учитывая, что следующая заправка воняла бензином часах в двух езды на север, ответ чаще всего оказывался положительным. Правда, водителей в раскаленной глуши Нью-Мексико случалось не много, и похвастаться сверхдоходами старый Самуэль не мог.

Дощатый дом, к которому примыкали гараж и сарай, выглядел так, словно его воздвигли лет за пятьдесят до того, как полковник Дрейк выдавил из земли первый баррель нефти: потемневшие от времени стены, грязные окна и выцветшая вывеска «Verba Gas» казались идеальной декорацией к блокбастеру «Безнадежность», сцена первая — «Тупик». Однако сегодня депрессивный пейзаж «от Вербы» оказался дополнен ярким штрихом: золотистым «Порше Кайен» с затемненными до черноты стеклами и пижонскими дисками. Грязные номера «Порше» едва читались, и вооруженному биноклем полицейскому пришлось помучиться, прежде чем он разобрал, что дорогая игрушка прикатила из Нью-Йорка. Записав с трудом добытую последовательность букв и цифр в блокнот, страж порядка вернулся в прохладный салон патрульной машины, ввел номер в компьютер и, узнав, что «Порше» в угоне не числится, задумался, рассеянно барабаня пальцами по рулевому колесу. О чем задумался? А это его дело. Появилась мысль, вот и задумался.