Паутина из шрамов - [24]

К счастью для нас, несколько месяцев назад я получил роль в рекламе Кока-Колы, и это было довольно хорошим заработком для пятнадцатилетнего подростка. Но это вызвало некоторые трения с моим отцом, потому что я зарабатывал больше денег, чем он. Он даже попытался заставить меня платить часть за жильё, что стало яблоком раздора между нами, потому что он уже забирал двадцать процентов моего актёрского дохода, и я сказал: «Ну нет, так не пойдет». Вместо этого я дарил Хайе цветы и читал ей стихи. Все охали и ахали, а учитель постоянно прощал мне мои слабости. Хайа смущалась, но она понимала, что парень сходит по ней с ума. Это ознаменовало начало наших с ней отношений, но это было тяжелое начало, которое растянулось на следующий учебный год.

Ко второй половине десятого класса у меня закончились все деньги, которые я накопил благодаря моей актёрской карьере, которой я больше не занимался, потому что хотел сконцентрироваться на том, чтобы быть обычным парнем из средней школы. Поскольку доход Блэки был скудным, я устроился на полставки разносчиком в элитный винный магазин «John and Pete's». Я любил эту работу. Я ездил как попало, нарушая все правила, превышая скорость, двигаясь по неверной стороне улицы и мешая движению, чтобы выполнять свои доставки и экономить время на обратный путь к магазину. Спустя несколько недель, я понял, что если я прятал бутылку вина или упаковку из шести бутылок в складском мусоре, я мог позже вернуться туда, достать их и напиваться всю ночь. Кроме того, тридцать баксов, которые я зарабатывал за смену, когда работал несколько дней в неделю, были моими деньгами на расходы.

Но мой первый год в Фэйрфэкс был по большей части оазисом вдали от ответственности. У меня было свободное время, чтобы бродить, играть и бесцельно гулять, находить что-то новое, разговаривать, вредить, воровать, разрушать, встречаться с друзьями, пытаться найти немного травы и, может быть, поиграть в баскетбол. Действительно не было никакого давления, никакого беспокойства. У меня могла быть домашняя работа, но делал я её после обеда.

Майк постоянно был со мной. Во время тех долгих прогулок мы проходили мимо этих одно-, двух-, трёх-, а иногда четырёх- и пятиэтажных квартирных домов, которые были построены вокруг центрального бассейна. Однажды у меня возникла удивительная идея. Я посмотрел на здание и сказал: «Это же трамплин для прыжков в воду, друг мой».

У меня в Мичигане некоторый опыт прыжков в водоёмы с железнодорожных эстакад. Иногда мы ждали, прямо пока не пойдёт поезд, это было безумным приключением. Майк ко всему относился как к игре, поэтому мы начали с прыжков в воду с двухэтажных зданий. Нам было всё равно, что вокруг бассейна загорали люди; это было даже веселее, быть парнем, который вылетел с небес и приземлился рядом с ничего не подозревающим загоравшим там человеком.

Если был шанс быть пойманными, то мы прыгали и тут же уносились как летучие мыши из ада, продираясь сквозь задние дворы. Но были случаи, когда мы выплывали из воды и видели, что опасности быть пойманными не было, и это давало нам ещё одну возможность ввергнуть кого-нибудь в шок, вопя, танцуя или корчась.

Мы, наконец, добрались и до пятиэтажных зданий. Нашим любимым было то, что находилось на Кингз Роуд. Мы залезли на крышу, посмотрели вниз и увидели бассейн размером с почтовую марку, и мы решили сделать это. Затем я начал экспериментировать с разными стилями прыжков, я не нырял в бассейн, сначала я просто прыгал на крыше здания, выполняя разные движения супермена. Потом я разбежался и вместо того, чтобы прыгнуть далеко вперёд, я прыгнул прямо вверх, описал дугу, перевернулся вниз, а затем опустился точно в бассейн.

Глубина бассейнов не имела значения. Чтобы приземлиться, не нужно много воды. Если бассейн мелкий, то в момент касания воды, тело нужно направить в бок, чтобы использовать и ширину, и глубину воды.

Мой папа знал о наших прыжках, и он далеко не был фанатом этого. Он не пытался положить этому конец, но время от времени читал мне лекции: «Не надо прыгать. Ты же знаешь, что всё время куришь траву. Это плохая комбинация». В то время мы не обсуждали многие вещи. Он жаловался, а я игнорировал его и говорил: «А мне всё равно. Пошёл ты».

В один июньский день в тот год Майк и я осматривали один квартирный дом ниже по улице в квартале от моего дома. Бассейн был маленьким и в форме слезы, и самая глубокая точка была в самой маленькой части слезы. Чтобы залезть на здание, нужно было использовать наружную лестницу, мы навели много волнения, взбираясь, и кто-то начал орать на нас, чтобы мы спустились.

Мы даже и не думали о том, чтобы остановиться. Я сказал Майку начинать, и он прыгнул, я услышал всплеск воды. Потом я влез на лестницу. Я даже не посмотрел вниз, чтобы измерить угол — я был больше обеспокоен людьми, которые орали.

Я прыгнул и, когда был в воздухе, понял, что переусердствовал с прыжком и промахнусь мимо бассейна, но я ничего не мог с этим поделать. Бетонный пол приближался ко мне, я с ударом приземлился на пятки и промахнулся где-то на десять дюймов. Я был ошеломлён, упал назад в бассейн и начал тонуть. Каким-то образом, несмотря на состояние паралитического шока, я смог вытолкнуть себя из бассейна, перекатиться на участок бетона и издать этот нечеловеческий звук, который, казалось, исходил из глубин ада.