Паутина Белого Паука - [4]

Оскорбленная девушка, не удержавшись, вернула ему «комплимент», отметив мятую, болотного цвета рубашку, темное пятно на серых штанах в районе голени, и волосы — богатого медового оттенка, но никак не уложенные, растрепанные. В целом, несмотря на приятное для глаза лицо и стройное подтянутое тело под метр восемьдесят, выглядел представитель правоохранительных органов крайне неряшливо, будто только слез с кровати.

— Могу я войти? — проигнорировал он молчаливое неодобрение Евы.

Девушка пожала плечами:

— Заходите, раз это надолго.

Мужчина молча переступил порог, прикрыл за собой дверь и снова посмотрел на Еву полным разочарования взглядом.

— В этот раз еще и малолетка, — буркнул он себе под нос. Ева насторожилась.

Странноватое поведение навело ее на запоздалую, на очень здравую мысль: человек-то был одет совершенно не по уставу.

Ева одна наедине непонятно с кем с непонятно какими намерениями. И она сама открыла ему дверь.

«Идиотка», — последняя мысль отдавала испугом.

— Давайте только быстрее, — проронила девушка как можно более непринужденно. — Ко мне сейчас друзья придут.

— Лжешь, — уверенно и мягко, с сочувствием, сказал незнакомец.

От страха у Евы свело спазмом желудок. С секундным замешательством она рванула на кухню. В полутьме комнаты излишне сильно дернула на себя ручку ящика, едва ни выронив его себе на ноги. Почти на ощупь отыскала самый длинный нож — сантиметров двадцать, изогнутый, для резки фруктов. Стиснув рукоять, она обернулась к входу, прижавшись спиной к столешнице.

Но за ней не гнались. Визитер спокойно, даже вальяжно, проследовал на кухню, включил свет, щелкнув клавишей выключателя за дверным проемом, и остановился на расстоянии вытянутой руки девушки.

— Не мешай и все пройдет быстро, — кратко сказал он, едва ли уделив внимание ее оружию.

— Не подходи! — вскрикнула Ева, водя ножом из стороны в сторону. В одной из серий, что она смотрела этим днем, на девушку так же напали, и она так же защищалась ножом. Убийца в фильме выхватил у нее нож именно потому, что она им так по-глупому размахивала. Ева еще закатывала глаза, посчитав героиню дурочкой. А сама?

Сделав дрожащий вздох, Ева согнула руку с ножом в локте, повернулась боком к противнику и выставила левую руку чуть впереди правой. Если у нее попытаются отобрать нож, она схватит его и, может быть, сможет ранить.

«Нет, — тут же одернула она себя, — убить. Надо нападать так, будто его надо убить, иначе ударю слишком слабо».

Прагматичная мысль всплыла вместе с другим воспоминанием. В каком-то старом боевике наставник по боевым искусствам повторял это своим ученикам. «Мы живем в слишком цивилизованном мире, — говорил он. — Многие допускают фатальную ошибку при самообороне, боясь ударить слишком сильно, и в итоге становятся жертвами собственной жалости».

Ева жертвой быть не хотела. Тело ее гудело от напряжения, руки тряслись, сердце колотилось в груди бешеным зверьком.

Она не станет жертвой. Ни за что.

Вдох-выдох.

Перехватить его руку.

Ударить в живот.

Ударить несколько раз.

Схватить телефон с тумбочки в комнате.

Выбежать из квартиры и заблокировать дверь, чтобы не сбежал.

Так, все правильно, Ева, — уговаривала она себя. — Успокойся. Дыши.

Вдох-выдох.

Выражение скучающего разочарования на лице мужчины сменилось толикой уважения. Полные красивые губы дрогнули в улыбке. Он видел, как маленькая девчонка-подросток вместо того, чтобы плакать и умолять, убегать и прятаться, прямо перед ним собирается с духом до последнего защищать себя. Дрожит, а глаза горят отчаянной, злой решимостью. Давно он не видел таких глаз. Тем более у современной молодежи. И, уж, конечно, не у молоденьких девчонок.

Жалко ее. Но если он уйдет, не простит себе.

Паника накатила на Еву с новой силой. Слишком долгое ожидание выводило из равновесия. Чего он ждет? Чего пялится? Она слышала собственное громкое прерывистое дыхание, чувствовала, как грудь ходуном ходит.

— Мне жаль, — казалось, искренне сказал мужчина. — Лучше бы ты позволила той пуле убить себя.

«Пуле?»

Тихий ужас прокатился ледяной волной по ее спине.

К панике примешалась звериная тоска и глухое непонимание. Почему она? Почему это должно было случиться именно с ней?

И дураку понятно, что она не сможет себя защитить, только не против такого хладнокровного здоровяка.

— Что Вам от меня надо?! Убирайтесь отсюда!

Убийца поморщился. Пора было заканчивать.

«Пожалуйста, пожалуйста, пусть кто-нибудь придет и спасет меня! — взмолилась Ева, почувствовав страшную для себя перемену в настроении человека. — Пусть кто-нибудь услышит меня и вызовет настоящую полицию!»

Идиотка. Никто не услышит и никто не придет. Не успеет. Даже сопротивляясь, шансов на спасение ничтожно малы.

Простой факт, простая констатация.

И какой вывод?

«Хочу ли я умереть быстро или буду цепляться за призрачный шанс выжить?» — спросила себя Ева жестко.

И почему-то в этот страшный момент она подумала о маме. О том, как же больно ей будет потерять своего ребенка. Что может быть хуже?

Будут ли они с отцом винить во всем Исаию и Илью? И самим братьям каково будет знать, что где-то недалеко от них убили их сестру?