И когда он подумал об этих паутинных клубках и обо всех опасностях, через которые прошёл, и о том, каким образом он был спасён в этот день, его рука невольно нащупала маленькую ладанку, висевшую у него на шее, и он на миг ухватился за неё с сердечной благодарностью. И в то же время он посмотрел вниз, в долину.
– Я был разгорячён страстью, – сказал он, – теперь она получила своё возмездие. И они тоже, без сомнения…
Тут, вдали от лесистых холмов, на другом конце долины, сквозь прозрачность солнечного заката он определённо и безошибочно заметил маленькую струйку дыма.
Выражение ясной покорности на его лице вдруг сменилось гневным изумлением. Дым? Он повернул белую лошадь, с минуту колебался. Какие-то воздушные шорохи пробежали по траве вокруг него. Вдалеке на камышах колыхались изодранные серые полотнища. Он посмотрел на паутинные клубки. Посмотрел на дым.
– Пожалуй, это и не они, – произнёс он.
Но он был уверен в противном.
Поглядев некоторое время на дым, он сел на белую лошадь.
И когда он ехал, то ему пришлось пробивать себе путь между осевшими массами паутины. Почему-то на земле валялось много мёртвых пауков, а те, которые остались живы, преступно пожирали своих товарищей, обращаясь в бегство при топоте его лошади.
Время их торжества прошло. Не было уже ни малейшего ветерка, который мог бы их поднять с земли, не было уже развевающихся в воздухе полотнищ к их услугам, и эти твари, несмотря на весь их яд, не могли уже причинить ему вреда.
Он махнул своим поясом на тех, которые, казалось, подошли к нему слишком близко. А один раз, когда небольшая группа их перебегала через открытое место, ему взбрела в голову мысль – слезть с коня и растоптать их ногами, но он подавил это желание. Он ехал и, поворачиваясь в седле, поглядывал то и дело на дым вдалеке.
– Пауки, – бормотал он ежеминутно. – Пауки! Ну, ладно… В следующий раз я должен соткать паутину.
