Паучиха. Личное дело майора Самоваровой - [61]
— Я этого не писала… Ты прекрасно знаешь: я с ней не знакома, никогда не знала ни номер ее телефона, ни тем более — адрес почты.
— Для следака выяснить это — не проблема.
Варвара Сергеевна вытащила из кармашка платок и вытерла слезившиеся от боли и напряжения глаза. Снова вгляделась в экран.
— Ты же видишь, отправитель не я! Это не моя почта! — бессильный гнев начал сдавливать горло.
— Новый ящик делается за пару минут.
Она больше не могла себя сдерживать:
— Сереж, ты совсем дурак?! — закричала она и подскочила к Никитину. Лицо ее пылало. — Я не знаю, каким образом эта неизвестная тварь узнала о наших словечках… Мне понятно одно: кто-то целенаправленно пытается нагадить в мою жизнь!
Удар был нанесен ниже пояса. Кто?! Зачем?! Каким образом?! «Пальчики-свирельки» принадлежали только двоим — ей и полковнику. Про «трандычиху» (слово, однажды случайно сорвавшееся с губ еще молодого Никитина по отношению к патологически болтливой жене) Самоварова, насколько могла вспомнить в своем растерзанном состоянии, никогда никому не говорила.
Про сырники с черносливом, заботливо завернутые в фольгу, могли знать несколько секретарш, работавших в разное время в отделении, включая самую долгую и преданную, что сидела сейчас в приемной.
— А нагадил в мою…
— Сережа, я пришла поделиться с тобой тем, что происходит у меня в последнее время: сначала у доктора среди бела дня выгорело полквартиры, в которой мы жили, — затараторила она. — Проводка была исправна, квартиру подожгли! Затем под дверью уже моей квартиры стали появляться чужие мешки с протухшим мусором, мне подкинули набитую тухлятиной игрушечную собаку… И все это время меня не покидает ощущение, что за мной следят!
Полковник, казалось, совсем ее не слушал.
Прошла вечность, за которую он успел грубо отбрить кого-то в мобильный.
— Успокойся, — наконец приблизился он к бывшей любовнице. Его подавленный, потухший взгляд выражал тревогу, схожую с той, какая была в глазах Аньки и доктора…
— Психика человека — дремучий лес. Я не знаю, что с тобой происходит, но, если этот безумный порыв, — он ткнул пальцем в компьютер, — вызвал очередной острый кризис, я постараюсь это принять, хотя понять это выше моих сил.
— Что понять?! — снова сорвавшись на крик, перебила Самоварова.
Полковник отвел взгляд:
— Тебе нужно отдохнуть, подлечиться.
Она себя ненавидела — маленькую, жалкую, потную, раздавленную кабинетными стенами, старую и ненужную.
Пол в кабинете полковника был выложен простенькой плиткой — квадратик серый, квадратик темно-серый, а между ними, по диагонали, незатейливый декор с завитушками.
«Неплохое решение. Надо бы у Валеры так… Только в другой цветовой гамме», — вдруг отстучало в голове.
Она перевела взгляд на рубашку полковника. Солидный живот обтягивали нелепые для его возраста и рода деятельности желтые и зеленые полоски.
«Только она могла купить ему такую безвкусицу!».
— Ну что же… — На дрожащих от не отпускавшего напряжения ногах Самоварова подошла к креслу и схватилась за сумочку: — Прости, что так вышло, Сереж, и, видимо, прощай…
Уже схватившись за ручку двери, бросила, не оборачиваясь:
— Главное — я-то знаю, что я этого не делала!
К вечеру, когда Инфанта была уже в своей спальне, Петя прислал ей несколько симпатичных, добытых путем наружного наблюдения, фоток.
Она попросила его их распечатать, положить в конверт и оправить гонца в салон красоты. Обе посменно работавшие на рецепции девушки давно были прикормлены небольшими, но регулярно выдаваемые ею втихаря от хозяйки купюрами.
После чего она написала знакомой заочно таджичке и пояснила, что следует делать, когда та заберет из салона конверт.
Смакуя в голове события прошедшего дня, Инфанта спустилась вниз.
С той самой ночи, когда она ударила Жаруа светильником, он старательно ее избегал. В доме и в саду было, как обычно, чисто, завтрак и вечерний чай подавались вовремя.
В свободные от работы часы немой с помощью разных уловок искал ее внимания — то подходил и, мыча, показывал на голову: «болит», то вдруг начинал греметь посудой, ожидая, что она начнет ругаться, а после пожалеет и угостит чем-то вкусным, то тащил ее в сад и показывал, в зависимости от времени года, посаженные им расцветшие кустарники, россыпь рябины или красивые шишки на сосне. Теперь же его было не видно и не слышно. Поднявшись в мансарду, она без стука толкнула дверь в его каморку.
Жаруа лежал на узкой, застеленной старым пледом койке и, щуря угольные глаза, читал под слабым светом лампы, стоявшей на табуретке рядом с кроватью.
Неспешно проплыв к нему, от смущения и стыда прикрывшему глаза и машинально запустившему руку в паклю своих волос, она выхватила книгу из грязных собачьих лап.
Прочла название на обложке — сборник рассказов Достоевского.
Сборник, вероятно, остался от предыдущих жильцов и был отрыт им в подвале.
Она никогда не считала его одноклеточным, но что мог он, бомж и скиталец, необразованный, убогий человек, черпать для себя в творчестве рефлексирующего дворянина-игрока, ей сложно было представить.
— Спустись вниз, ты мне нужен! — усмехнувшись, Инфанта швырнула книгу на кровать и быстро вышла из затхлой каморки.
Варвара Сергеевна Самоварова – красавица с ноябрьским снегом в волосах, богиня кошек и голубей – списанный из органов следователь. В недавнем прошлом Самоварова пережила профессиональное поражение, стоившее ей успешной карьеры в полиции и закончившееся для нее тяжелой болезнью. В процессе долгого выздоровления к Варваре Сергеевне приходит необычный дар – через свои сны она способна нащупывать ниточки для раскрытия, казалось бы, безнадежных преступлений. Два города – Москва и Санкт-Петербург. Две женщины, не знающие друг друга, но крепко связанные одним загадочным убийством.
В романе «Картонные стены» мы вновь встречаемся с бывшим следователем Варварой Самоваровой, которая, вооружившись не только обычными для ее профессии приемами, но интуицией и даже сновидениями, приватно решает головоломную задачу: ищет бесследно исчезнувшую молодую женщину, жену и мать, о жизни которой, как выясняется, мало что знают муж и даже близкая подруга. Полина Елизарова по-новому открывает нам мир богатых особняков и высоких заборов. Он оказывается вовсе не пошлым и искусственным, его населяют реальные люди со своими приязнями и фобиями, страхами и душевной болью.
Какую цену вы готовы заплатить за счастье? И что для вас означает это понятие: привычный набор муж/дети/достаток? Или обжигающую страсть? И как жить после того, как пожар чувств потухнет? Героини романа Полины Елизаровой «Бабы» невероятным образом связаны между собой не только общностью женских судеб, но и чувствами – раскрывшимися и потаенными, забытыми и жгучими до слез. Но слез их мы не видим, а, захваченные необычным сюжетом, наблюдаем малейшие движения души, вместе с ними видим пророческие сны и явственно слышим их негромкие голоса.
Трем главным героиням, которых зовут Вера, Надежда и Любовь, немного за сорок. В декорациях современной Москвы они беседуют о любви, ушедшей молодости, сексе, выросших детях, виртуальной реальности и о многом другом – о том, чем живут наши современницы. Их объединяют не только «не проговоренные» с близкими, типичные для нашего века проблемы, но и странная любовь к набирающему в городе популярность аргентинскому танго.
Женщину терзают тревоги, что ее муж узнает про измену пятилетней давности. Узнает, что сын не от него. Но, в то же время, она хочет все ему рассказать, когда подвернется момент. Все усложняется появлением в гостях настоящего отца ее сына. Ее мучают кошмары, связанные с нерожденными дочерями. Годом раньше, до измены, ей пришлось сделать аборт. Но ей так хотелось, чтобы в их семье появился ребенок, поэтому она пошла на этот шаг и изменила своему мужу с давним другом. Между тем, сыну стали являться образы его сестренок.
Он следовал за ней, потому что хотел обладать. Она поверила ему, потому что хотела острых ощущений. Есть поговорка, что любопытство может убить… но Валериэн Кимбл начинает понимать, что его удовлетворение может стать еще хуже. Четырнадцатилетняя Валериэн живет в эпоху, когда мерзавцы и плохие парни изображаются как романтический идеал, а герои устарели и скучны. Поэтому, когда Гэвин Мекоцци, гениальный, но странный парень-одиночка из ее школы, начинает проявлять к ней интерес после случайной встречи в зоомагазине, Вэл заинтригована.
Нет писателя более экстремального, извращенного и грубого, чем Эдвард Ли. Его мир — это мир психопатов-насильников-реднеков, демонов, одержимых сексом, и инопланетян, крадущих сперму. Приготовьтесь, король сплаттерпанка гарантированно шокирует, оскорбит и заставит вас смеяться, пока вас не стошнит…
Глубокий тыл во время Великой Отечественной войны. "Коктейль Молотова", изготовленный пареньком для фронта, может обернуться ГУЛАГом для его отца. Или преследовать в поколениях. И в современном мире внук, стоя над гробом деда, пытается постичь смысл перекрещенных молота и серпа – тоже своего рода крестное знамение. "Сжечь за собой мосты" – значит отрезать себе всякую возможность к отступлению. А в случае поджога моста впереди себя – значит действительно видеть выход, но сознательно лишить себя возможности им воспользоваться…
«Если тебе предложат нечто совершенно непотребное, точно выходящее за рамки общественной морали, да настолько откровенно, что станет стыдно рассказать даже самой близкой подруге, то в котором часу ты согласишься?». Вот и героиня не имела ни шанса устоять перед личными демонами, толкающими ее с головой в водоворот страсти и похоти. Девушка желала познать себя и свою сексуальность, давно утерянную в скучном браке, а осознав, с какой легкостью принимает приглашение малознакомого мужчины, окончательно уверовала в свое превосходство перед обществом – людьми, чьи страхи не дают им наслаждаться жизнью в полной мере.
Мрачный рассказ о человеке, попавшем в лапы ужасной системы. Проходя по её конвейеру, он узнает очень важное о себе, о человечестве, о мирах и о самой системе.