Паучиха. Личное дело майора Самоваровой - [108]
После завтрака, состоявшего из манной каши, куска хлеба с сыром и все того же отвратительного кофе, в палату зашла невролог.
Судя по неторопливости ее движений, по тому, как основательно она устраивалась на придвинутом к кровати стуле, Самоварова поняла, что та зашла к ней не на минутку.
Искоса наблюдая за ее движениями, Варвара Сергеевна сделала «больное» лицо и натянула на себя одеяло.
— Вчера вы не представились — или же я просто не помню, — вяло сказала она.
— Маргарита Ивановна, — улыбнулась невролог. Лицо ее, как немой укор, было румяно и свежо.
В Самоваровой что-то екнуло.
— Как ваше самочувствие? — глядя на нее подозрительно ласково, приступила к очередному допросу врач.
— Что это за больница? — вместо ответа спросила Самоварова.
— Районная, неподалеку от вашего дома.
— Почему у меня отдельная палата?
Вопросов, на которые Варвара Сергеевна хотела получить незамедлительные ответы, было великое множество. Но так же, как и ее лечащий врач, она решила зайти издалека.
— Сразу видно, кто вы по профессии! — добродушно усмехнулась женщина.
Варвара Сергеевна, выдерживая паузу, пялилась на нее со своей подушки.
Лицо невролога было ухоженным, но не перекаченным филлерами.
Если она и боролась с возрастными изменениями, то весьма разумно.
Красавицей ее назвать было сложно, скорее она принадлежала к типу уютных женщин — округлых в формах, мягких в жестах, избегающих откровенной агрессии.
Но за таким фасадом частенько скрывается железный стержень.
— Вот и расскажите мне о своей работе! — словно невзначай попросила врач.
— Я давно вышла на пенсию.
— По выслуге лет?
— Не совсем. Какое-то время я еще работала.
— Так почему ушли из органов?
— От меня избавились.
В голове Самоваровой разрозненными осколками всплывали подробности о том, почему и как ее выжали из рядов полиции, но эта, пожалуй, самая печальная страница жизни, не вызвала у нее сейчас особых эмоций.
После того как обнаружила себя в больнице, она ежесекундно чувствовала — ее будто «обесточили».
Но где-то под кожей, под венами и сухожилиями, были надежно спрятаны провода, сейчас лишенные необходимого разряда.
— Вы не любите рассказывать о себе? — понимающим тоном продолжила врач.
— О себе — нет. А поговорить люблю.
Самоваровой стало немного жаль эту женщину, вынужденную по долгу службы напрасно биться о стену ее скупых ответов, но куда больше ей было жаль себя.
— Давайте лучше вы мне расскажете, как я здесь оказалась.
— А вы совсем ничего не помните из событий того дня?
— Какого именно?
— Четырнадцатого ноября. Дня, когда вас привезли сюда на «скорой».
Варвара Сергеевна сжала пальцами виски и задумалась.
А это давалось нелегко!
Из ее головы словно вытащили объемный блок, в котором лежала нужная, прежде всего ей самой, информация.
— Не помню… — На глаза набежали слезы. Она ощущала себя законченной идиоткой, — Я устала и хочу отдохнуть! — не желая демонстрировать этой цветущей женщине свою слабость, Варвара Сергеевна повернулась к стене.
— Послушайте, — не вставая со стула, отчетливо произнесла врач. — Я прихожу не для того, чтобы вас мучить. Давайте так: прежде чем я уйду, вы постараетесь дать мне ответ только на один вопрос, хорошо?
Самоварова, не поворачиваясь, кивнула.
— Вы и в самом деле не помните, или не хотите вспоминать события четырнадцатого ноября? От того, что вы скажете, зависит многое.
— Что именно? — проталкивая ком, застрявший в горле, глухо спросила Варвара Сергеевна.
Стена была белой. Крашеный, дешевый флизелин. На уровне глаз зияла чернотой едва заметная дырочка. Она принялась подковыривать ее ногтем. В голову пришла нелепая мысль — а что, если проделать глазок в палату к старухе?
— Например, кто будет вас дальше лечить.
— Есть варианты?
— После обеда мне отдадут результаты вашего обследования, — скрипнув стулом, ответила врач. В ее голосе сквознуло недовольство. — Отдыхайте! — равнодушно бросила она, выходя из палаты.
Как только прикрылась дверь, Варвара Сергеевна тут же пожалела о своем упрямстве.
Здесь не было ни телевизора, ни книг. И не было мобильного.
Она лишилась пусть не желанного, но все же собеседника, к тому же обладавшего куда большей, чем она сама, информацией.
Дав волю слезам, Самоварова, уткнув лицо в подушку, зарыдала.
Видит Бог, она упрямилась не из вредности!
Она и в самом деле не помнила, что произошло четырнадцатого ноября.
После обеда пришел Валерий Павлович. Принес цветы.
Небольшой, недешевый букет был явно составлен флористом.
Сиреневые розочки, сиренево-голубые колокольчики и сиреневые же гвоздики.
Вид у доктора был подтянутый и неестественно бодрый.
«Передо мной хорохорится!» — отчего-то обрадовалась Самоварова.
Поставив букет в раздобытую по дороге в палату литровую банку, доктор по-хозяйски расположился на стуле.
Самоварова, на сей раз без стеснения, внимательно его разглядывала.
Поджарый, худощавый, хорошо сохранившийся мужчина под шестьдесят с упрямой складкой меж русых бровей.
Дневной свет, проникавший в палату сквозь трепыхавшиеся от ветра жалюзи, падал на его лицо. Он явно наспех брился, на загорелой коже щек и подбородка местами торчали колючие волоски.
И ей вдруг отчаянно захотелось прижаться к его лицу губами!
Варвара Сергеевна Самоварова – красавица с ноябрьским снегом в волосах, богиня кошек и голубей – списанный из органов следователь. В недавнем прошлом Самоварова пережила профессиональное поражение, стоившее ей успешной карьеры в полиции и закончившееся для нее тяжелой болезнью. В процессе долгого выздоровления к Варваре Сергеевне приходит необычный дар – через свои сны она способна нащупывать ниточки для раскрытия, казалось бы, безнадежных преступлений. Два города – Москва и Санкт-Петербург. Две женщины, не знающие друг друга, но крепко связанные одним загадочным убийством.
В романе «Картонные стены» мы вновь встречаемся с бывшим следователем Варварой Самоваровой, которая, вооружившись не только обычными для ее профессии приемами, но интуицией и даже сновидениями, приватно решает головоломную задачу: ищет бесследно исчезнувшую молодую женщину, жену и мать, о жизни которой, как выясняется, мало что знают муж и даже близкая подруга. Полина Елизарова по-новому открывает нам мир богатых особняков и высоких заборов. Он оказывается вовсе не пошлым и искусственным, его населяют реальные люди со своими приязнями и фобиями, страхами и душевной болью.
Какую цену вы готовы заплатить за счастье? И что для вас означает это понятие: привычный набор муж/дети/достаток? Или обжигающую страсть? И как жить после того, как пожар чувств потухнет? Героини романа Полины Елизаровой «Бабы» невероятным образом связаны между собой не только общностью женских судеб, но и чувствами – раскрывшимися и потаенными, забытыми и жгучими до слез. Но слез их мы не видим, а, захваченные необычным сюжетом, наблюдаем малейшие движения души, вместе с ними видим пророческие сны и явственно слышим их негромкие голоса.
Трем главным героиням, которых зовут Вера, Надежда и Любовь, немного за сорок. В декорациях современной Москвы они беседуют о любви, ушедшей молодости, сексе, выросших детях, виртуальной реальности и о многом другом – о том, чем живут наши современницы. Их объединяют не только «не проговоренные» с близкими, типичные для нашего века проблемы, но и странная любовь к набирающему в городе популярность аргентинскому танго.
Женщину терзают тревоги, что ее муж узнает про измену пятилетней давности. Узнает, что сын не от него. Но, в то же время, она хочет все ему рассказать, когда подвернется момент. Все усложняется появлением в гостях настоящего отца ее сына. Ее мучают кошмары, связанные с нерожденными дочерями. Годом раньше, до измены, ей пришлось сделать аборт. Но ей так хотелось, чтобы в их семье появился ребенок, поэтому она пошла на этот шаг и изменила своему мужу с давним другом. Между тем, сыну стали являться образы его сестренок.
Он следовал за ней, потому что хотел обладать. Она поверила ему, потому что хотела острых ощущений. Есть поговорка, что любопытство может убить… но Валериэн Кимбл начинает понимать, что его удовлетворение может стать еще хуже. Четырнадцатилетняя Валериэн живет в эпоху, когда мерзавцы и плохие парни изображаются как романтический идеал, а герои устарели и скучны. Поэтому, когда Гэвин Мекоцци, гениальный, но странный парень-одиночка из ее школы, начинает проявлять к ней интерес после случайной встречи в зоомагазине, Вэл заинтригована.
Нет писателя более экстремального, извращенного и грубого, чем Эдвард Ли. Его мир — это мир психопатов-насильников-реднеков, демонов, одержимых сексом, и инопланетян, крадущих сперму. Приготовьтесь, король сплаттерпанка гарантированно шокирует, оскорбит и заставит вас смеяться, пока вас не стошнит…
Глубокий тыл во время Великой Отечественной войны. "Коктейль Молотова", изготовленный пареньком для фронта, может обернуться ГУЛАГом для его отца. Или преследовать в поколениях. И в современном мире внук, стоя над гробом деда, пытается постичь смысл перекрещенных молота и серпа – тоже своего рода крестное знамение. "Сжечь за собой мосты" – значит отрезать себе всякую возможность к отступлению. А в случае поджога моста впереди себя – значит действительно видеть выход, но сознательно лишить себя возможности им воспользоваться…
«Если тебе предложат нечто совершенно непотребное, точно выходящее за рамки общественной морали, да настолько откровенно, что станет стыдно рассказать даже самой близкой подруге, то в котором часу ты согласишься?». Вот и героиня не имела ни шанса устоять перед личными демонами, толкающими ее с головой в водоворот страсти и похоти. Девушка желала познать себя и свою сексуальность, давно утерянную в скучном браке, а осознав, с какой легкостью принимает приглашение малознакомого мужчины, окончательно уверовала в свое превосходство перед обществом – людьми, чьи страхи не дают им наслаждаться жизнью в полной мере.
Мрачный рассказ о человеке, попавшем в лапы ужасной системы. Проходя по её конвейеру, он узнает очень важное о себе, о человечестве, о мирах и о самой системе.