Патруль не сдается! - [9]

Инопланетная жизнь! Тревис моргнул и поднес руку к раскалывавшейся от боли голове. Животных было трое. Двое покрупнее и с рогами, а третье — поменьше, с пробивающейся розовой шишечкой на лбу. По всей видимости — детеныш.

Но в размышления Тревиса неожиданно вклинилась чужая мысль, один из тех телепатических контактов, которые уже не раз предпринимали койоты. Наликидью совсем не интересовала странная форма этих загадочных инопланетных существ. Она хотела есть, и видела перед собой только теплое, живое мясо, и недоуменно негодовала: почему же так медлит человек.

Он кивнул ее мыслям и уже с практической точки зрения стал изучать животных. Главной защитой антилопы была скорость бега, об этом говорили длинные стройные ноги травоядных, а у Тревиса не было никакого оружия дальнего боя. Но в то же время он откуда-то смутно помнил, что антилопа — животное любопытное, и его можно приманить довольно близко.

Однако, внимательно осмотрев грозные рога, Тревис вдруг подумал, что эти животные могут и не спасаться от врагов бегством, а отважно атаковать хищника своим грозным оружием. Но ему пришлось отбросить осторожность в сторону. Койотов и его снедал мучительный голод. Он был охотником, а перед ним разгуливало живое мясо на копытах, каким бы странным и отвратительным на вид оно не казалось.

И снова контакт. Нагинлта находился уже на другом конце поляны. Тревис подумал, что если эти существа обратятся в бегство, то наверняка обгонят койотов, не говоря уже о нем, поэтому надо было срочно придумать какой-нибудь план.

Он глянул в ту сторону, где пряталась Наликидью, и оттуда моментально последовало мысленное одобрение. Он вздрогнул. Они явно были не животными, но га-н! И ему следовало относиться к ним, как га-н, и подчиниться их воле. Подгоняемый этими мыслями, Тревис цепким взглядом окинул поляну, прикидывая в уме, как сделать так, чтобы животные не смогли от них убежать.

Без оружия, проигрывая в скорости, они навряд ли поймают антилопу, если не придумают какую-нибудь ловушку. И снова он получил мысленное согласие, сопровождаемое странным чувством, что койоты верят в его ум и силу. И не стоит торопиться, надо все продумать и просчитать до мельчайших деталей. Телепатическая связь с койотами с каждым новым контактом становилась все лучше и лучше, и для него это было странным, новым ощущением, как и весь этот мир.

Невысокие кусты и согнувшиеся гибкие деревца с жесткими, росшими пучками листьями, окружали полянку стеной, доходя до скалистой расселины, где клубился золотистый туман. Если бы удалось направить антилоп в ту сторону…

Тревис огляделся. Рука задела верхушку камня. Он расшатал его и вытянул из земли, осторожно взвесив на ладони. Камень был тяжел и удобен — первобытное оружие древнего человека.

Тревис, нахмурившись, неуверенно шагнул к кустам. Эти га-н легко проникают мыслями в его сознание, но сможет ли он сам передать им свои собственные мысли? С зажатым в руке камнем, прижавшись спиной к скале у самого выхода из расселины, Тревис просто и понятно попытался мысленно изложить свой план в надежде, что га-н его услышат. Он не знал, что реагирует на ситуацию точно так, как это прогнозировали ученые далеко за сотни парсек отсюда, и не догадывался, что в эти минуты превзошел все ожидания тренеров, которые вырастили и обучили этих койотов-мутантов. Сам он думал, что это — единственный способ повиноваться желаниям двух духов, которых он считал более могучими, чем он сам. Он ясно и четко представил себе расселину, бегущих животных и роль, которую должны были сыграть га-н, если только они захотят.

Согласие — эмоция одобрения была так ясна и ярка, словно кто-то произнес это над самым ухом. Человек расслабился, еще раз взвесил камень. Скорее всего для броска у него будет только одно мгновение, и он должен быть готов.

Отсюда кусты скрывали вид полянки, но Тревис словно собственными глазами видел, как койоты припадают брюхом к земле и ползут вперед, тяжело дыша и вывалив розовые языки.

Ага! Голова Тревиса вздернулась. Началось. Койоты погнали антилоп. Он напрягся, с силой стиснув камень.

В ответ на тявканье койотов послышался странный, ни на что не похожий звук, который он не смог бы описать: нечто среднее между кашлем и хрюканьем. И снова: тяв, тяв, тяв…

Жабья голова прорвалась сквозь кустарник, угрожающе выставив двойные рога, увешанные с корнем вырванной травой. Широко расставленные глаза, молочно-белые, без зрачков, смотрели прямо на него. Но Тревис сомневался, что животное видит его, поскольку оно, набирая скорость, неслось к расселине. За ним бежал теленок, и звук, который раньше слышал человек, срывался с тонких, плоских губ детеныша.

Не сбавляя бега антилопа качнула головой. Жабья морда припала к земле, и теперь острые длинные рога были направлены прямо на Тревиса. Он оказался прав, предположив, что животное с таким мощным оружием способно атаковать, и теперь оно, не на шутку разъяренное, неслось прямо на него, намереваясь проткнуть его насквозь.

Одним движением Тревис швырнул камень и бросился в кусты, обо что-то запнулся и полетел на землю. Он быстро вскочил, ожидая в любую секунду удара копытом или рогом, однако разъяренное животное исчезло. Лишь слева от него трещали и колыхались кусты, в которых билось в последней агонии умирающее животное. Где-то в устье расселины мелькнул белый хвост — теленок удрал. В кустах затихло.