Патруль джиннов на Фиолетовой ветке - [75]

Хадифа посмотрела на брата и по остекленевшему взгляду поняла, что он снова размечтался.

– В этой басти не бывает секретов, – сказала Хадифа. – Аббу скоро узнает, сколько денег ты украл у него и потратил на видеоигры. Он выгонит тебя. Тебе придется жить на улицах и нюхать клей, чтобы заснуть в холодные ночи.

И тут она заметила какое-то движение. Блеск золотой монеты в темноте. Она посмотрела на Кабира и поняла, что он тоже это видел. Они должны быть дома. Они слышали про детей, которых похитили.

Краем глаза она увидела вспышку серебристой иглы, трепетание квадратного кусочка ткани, который пах чем-то сладким так сильно, что запах прорезал дымный воздух и достиг ее носа. Она услышала звон браслетов не на своих запястьях. Пакет молока в руке был влажным и скользким.

– Если тебе страшно, можешь позвать Рани-с-Перекрестка, – сказал Кабир, видя, что сестра дрожит. – Она защищает девушек.

– Индуистские призраки не будут с нами возиться, – сказала Хадифа, хватая его за руку и пускаясь бегом. – И как же ты? Кто защитит тебя?

Три

Эта история спасет твою жизнь

Мы думаем, джинны перебрались в этот дворец в те времена, когда умерли последние из наших королей, чьи сердца были разбиты коварными победами белых людей, которые заявили, что теперь они наши правители. Никто не знает, откуда пришли эти джинны: послал ли их Аллах-Та’ала, или они были призваны жаром молитв истинно верующих. Они здесь уже так долго, что, должно быть, видели, как разрушаются стены этого дворца, колонны зарастают мхом и лианами, а питоны ползут по потрескавшимся камням, как сны, ускользающие со светом зари. Каждый год они чувствовали в деревьях франжипани в саду дрожь ветра, срывающего цветы, ароматные, как флаконы с аттаром.

Мы не можем видеть джиннов, если они не принимают форму черной собаки, или кошки, или змеи. Но мы чувствуем их присутствие в тот момент, когда ступаем в чертоги этого дворца: в шорохе, что щекочет наши шеи сзади, словно ветка кустарника, в ветерке, что раздувает наши рубашки, и в легкости, что мы чувствуем в сердцах, когда молимся. Мы видим, что ты напуган, но послушай, послушай, мы присматриваем за дворцом джиннов долгие годы и можем заверить тебя, они никогда никому не причиняли вреда. Да, существуют злые джинны, и лживые джинны, и неверные джинны, что хотят завладеть твоей душой; но те джинны, которые живут здесь, которые читают письма, что им пишут верующие, – это добрые джинны, созданные Аллахом-Та’ала из бездымного пламени, чтобы служить нам. Они святые.

Посмотри на толпу, что приходит на эту землю, бросает кусочки мяса в небо для коршунов, оставляет миски из фольги с молоком для собак на тот случай, если один из коршунов или псов – это джинн в другой форме. Это верующие всех вер. Не только мы, мусульмане, Фаиз, – ты сказал, что тебя так зовут, верно? – Фаиз, видишь ли, тут и индусы, и сикхи, и христиане, и, возможно, даже буддисты. Они приходят сюда, сжимая в руках письма, которые написали джиннам, и прикрепляют свои просьбы к пыльным стенам. Ночью, когда ворота запрут, а обратившиеся в пепел ароматические палочки рухнут на землю, джинны прочтут эти буквы, пахнущие ладаном и цветами. Они читают быстро, не так как мы. Если они сочтут твое желание истинным, они удовлетворят твою просьбу.

Мы – смотрители дома джиннов, и мы много раз видели, как это происходит. Но можешь не верить нам на слово. Там, у дерева франжипани, ты увидишь, как седовласый мужчина лает приказы четырем мальчикам, несущим котлы с бирьяни. В течение долгих лет его дочь без остановки кашляла, и ни одно лекарство не могло ей помочь. Он возил ее в государственные больницы, и в частные больницы, которые выглядели как пятизвездочные отели, и к святой, что жила в хижине у Аравийского моря, и в ашрам одного бабы высоко в Гималаях. Ей делали рентген, КТ и МРТ, она носила кольца с синими, и зелеными, и фиолетовыми камнями, что приносят здоровье. Ничего не помогало. Тогда кто-то рассказал им про это место, и отец пришел сюда с письмом для джиннов-святых. К этому времени он был готов сделать для своей дочери все: он вырвал бы себе все зубы и нанизал бы их на атласную ленту, словно жемчуг, если бы того пожелали джинны.

Его письмо джиннам было кратким. Некоторые исписывают целые страницы, перечисляя все свои обиды, прилагают копии свидетельств о рождении и браке и акты продажи домов, которые они делят, не поровну и не по согласию, между братьями и сестрами, и дядями, и тетями. Но тот отец просто написал: «Пожалуйста, сжальтесь над нами и вылечите мою дочь от кашля». Он показал нам это письмо, поэтому мы знаем. Он приколол к письму фотографию своей дочери до – до того, как кашель превратил ее в грохочущий скелет.

А теперь посмотри сам. Дочь – это девушка в зеленом сальвар-камизе, стоящая у франжипани. Ее волосы покрыты шарфом, чтобы не искушать джиннов – даже у добрых джиннов есть слабость к красивым девушкам, будем честны, – и разве она не выглядит здоровой? На ее щеках цвет, в костях – сила, ее спина прямая, а кашель исчез. Она выходит замуж через месяц. Отец благодарит джиннов тем, что кормит посетителей рисом бирьяни.