Патрис Лумумба - [69]

Солдат обязан был защищать европейского поселенца, но не коренного жителя, с которым он мог творить что угодно и за свои действия не отвечал ни перед кем. Африканец убил африканца? Вот невидаль! Это происходит часто во всех районах страны, и европейцам нечего вмешиваться: пусть конголезцы сами и разбираются. У них для этого имеются вожди, существует туземное законодательство. Однако солдат неподсуден, пока он служит в «Форс пюблик». Больше того — он не может быть обвинен в каких-то преступлениях и нарушениях закона: солдат везде и всюду выполняет задачи по обеспечению безопасности государства, любые его действия оправданны. Эта порочная практика, порождающая бандитизм, вдалбливалась в солдатские головы и превращала «Форс пюблик» в изолированную от народа группу, готовую пойти на любые преступления.

Конголезская армия была наделена жандармскими функциями. Среди солдат находилось немало платных агентов бельгийской разведки. Полковник Ван де Валле, начальник колониальной службы безопасности, располагал разветвленным аппаратом. Вооруженными силами Бельгии в Африке командовал генерал Гейсен: ему формально подчинялись и «Форс пюблик» и подразделения, расположенные на подопечной территории Руанда-Бурунди. Фактически все колониальные войска патронировала бельгийская разведка. Выпускники бельгийских разведывательных школ направлялись на практику в колонии, где они делали первые шаги в карьере профессиональных шпионов.

Созданные еще в конце прошлого века, «Форс пюблик» насчитывали около 20 тысяч военнослужащих, включая почти 2 тысячи бельгийских офицеров. Незадолго до независимости командование присвоило восьми африканцам унтер-офицерские звания. Уже после провозглашения суверенитета «Форс пюблик» стали называться Национальной армией Конго.

Армия была отлично оснащена: Бельгия, входящая в НАТО, относится к числу немногих государств современного мира, военная промышленность которых производит первоклассное вооружение, особенно стрелковое. Национальная армия Конго располагала артиллерией, танками, самолетами. По численности конголезская армия не имела себе равных в странах Центральной, Западной и Восточной Африки. Независимость не внесла абсолютно никаких перемен в структуру армии. Конголезский солдат жил с семьей: в бараке он получал квартиру, ему отводился земельный участок. Солдатские гарнизоны в большинстве своем размещались в пригородах. Жены военнослужащих и члены их семей занимались хозяйством, нередко и мелкой торговлей, обрабатывали поля. Глава семьи знал одну военную службу. Контакты с местным населением, которое смотрело на солдат, как на чужаков, были крайне ограниченными. Складывалась изолированная каста.

Официально провозглашалось, что конголезская армия не занимается политикой. Однако среди солдат были сторонники политических партий, возникших в родственных им племенах. Независимость породила брожение в солдатской массе, основанное на недовольстве африканца существующим положением. Многие солдаты служили по 10—15 и более лет, оставаясь рядовыми. Идея африканизации, нашедшая воплощение в новом административном аппарате, стучалась в ворота военных лагерей. Солдаты приходили к выводу, что их обходят и при независимости, которая и в самом деле ничего им не принесла. В казармах появились листовки, содержащие требование повышения окладов и «массового назначения негритянских офицеров».

Один бельгийский министр так отзывался о генерале Эмиле Янсенсе: «В военном отношении этот человек полнейший болван». Что ж, бельгийцам лучше знать друг друга! Но приведенная оценка не может быть полной в силу того, что касается лишь одной военной стороны в деятельности Янсенса. Перед независимостью и в первые дни независимости он проявил себя и как политик. После Конференции круглого стола он настоятельно потребовал увеличения «Форс пюблик» на 5 тысяч человек. Разрешение на это он получил. Теперь он мог выступать от имени «двадцати пяти тысяч моих подчиненных». Генерала так и подбивало на ораторство. Он по-своему отметил независимость, заявив:

— С помощью двадцати пяти тысяч моих солдат я могу управлять Конго, если захочу и если потребуют обстоятельства...

Оратору было невдомек, что конголезскими солдатами уже никто не управляет: они выходили из подчинения и бельгийцев и африканцев. 4 июля национальное радио Конго передало отредактированную Кашамурой статью об отмене расовой дискриминации в армии. Солдаты наконец почувствовали, что они не забыты и что их судьбой начинает интересоваться новое конголезское правительство. Они собирались в группы, вызывали бельгийских офицеров для объяснения. Организовывались стихийные митинги, чего никогда раньше не было. Наутро Эмиль Янсенс прибыл в военный лагерь Леопольда, расположенный на окраине столицы. Он выступил в солдатской столовой, вмещающей более пятисот человек. Речь его отличалась лаконизмом.

— Я разговариваю с вами как солдат с солдатами. Я никогда вам ничего не обещал и не обещаю. Армия, которой я командую, останется точно такой же, какой она была до сего времени. Я запрещаю вам заниматься политической болтовней. Заподозренные будут уволены из военно-полицейских сил.