Патриотизм снизу. «Как такое возможно, чтобы люди жили так бедно в богатой стране?» - [37]

• предприниматели (во всех регионах): эти «мы» – люди «предприимчивые», «люди, у которых свое дело», «свой бизнес», «которые всего добиваются своим трудом», «работают на себя», «пашут ради цели»;

• одинаково бедные люди из регионов (в Астрахани и на Алтае): «мы» – люди из сел или городов «в глубинке»/«на периферии», «нас эксплуатируют».

Социальная идентификация связана с содержанием чувства патриотизма следующим образом. Рабочие (не по профессии, а по идентификации) намного чаще проявляют черты негосударственного патриотизма и, более специфически, социально-критического патриотизма. Такая связь прослеживается во всех городах.

Об интеллектуалах мы можем судить только по Санкт-Петербургу и Москве, поскольку, как уже отмечалось выше, в других городах такая идентификация представлена в выборке недостаточно. Люди, ассоциирующие себя с интеллектуалами, расколоты: бóльшая часть тяготеет к государственному патриотизму, а меньшая – к группе «не-патриотов».

Люди, идентифицирующие себя с предпринимателями в Санкт-Петербурге, Перми и Астрахани, более склонны к негосударственному патриотизму, а в Москве – к государственному. Поскольку в Москве они относительно более успешны, можно предположить, что тип патриотизма у людей, самоидентифицирующихся как предприниматели, сильно зависит от их успешности. Чем более они успешны, тем сильнее проявляется у них поддержка государственного патриотического проекта.

В Перми, где небольшая доля респондентов четко идентифицировала себя с мужчинами, подтверждается упомянутый чуть выше тезис о связи между сильной гендерной идентификацией и государственным патриотизмом.

Наконец, категория самоидентификации, которую мы отдельно выделили для Алтая и Астрахани из-за ее значимости, – бедные жители периферии – четко связана с негосударственным патриотизмом, а также с социально-критическим сознанием.

Вывод: удовлетворенные жизнью идеалисты vs социально ущемленные прагматики

Подводя промежуточные итоги, мы можем утверждать, что национальное чувство связано в первую очередь с жизненным опытом человека и с его жизненной траекторией. Сама по себе патриотическая пропаганда не делает людей патриотами. Патриотический дискурс властей одновременно и обеспечивает расширение горизонта видения общества (или социального воображения), и заставляет людей занимать ту или иную позицию по отношению к пропаганде. Отстраненность здесь тоже может быть позицией, если человек сознательно старается не задумываться над абстрактными патриотическими темами, концентрируясь на более осязаемых жизненных проблемах.

Можно с некоторой долей упрощения говорить о том, что прослеживается некоторая закономерность: чем сильнее ощущение социальной успешности, а также чем важнее для человека абстрактные или идеальные жизненные координаты (ценности, идеи и т. п.), тем отчетливее выражена поддержка кремлевского патриотического проекта. Напротив, чем сильнее ощущение социальной неуспешности, чем важнее материальные, практические жизненные обстоятельства (труд, зарплата, реальные практики), тем заметнее критика патриотической пропаганды и тем четче выражен социально-критический патриотизм.

Патриотизм представляет собой весьма индивидуальную и ситуативную установку, особенно если учесть, что он во многом зависит от социальной траектории и жизненного опыта конкретного человека. Поэтому различные оттенки патриотизма образуют очень большую палитру. Можно тем не менее, пусть и с большой долей условности, выделить по меньшей мере два идеал-типических социальных профиля, связанных с противоположными подходами к патриотизму: удовлетворенные жизнью идеалисты, приветствующие патриотизм «сверху», с одной стороны, и социально ущемленные прагматики, приветствующие низовой патриотизм скорее в его социально-критическом варианте, с другой.

Глава 5. Ксенофобия и межнациональные отношения

В научной литературе о России часто пишут как о стране, где ксенофобия имеет массовый характер[62]. Мы здесь не отождествляем патриотизм или национализм и ксенофобию, – последняя определяется как отторжение чужих по этническим или культурным признакам. В 2014 году вышел специальный выпуск журнала «Pro et Contra» с таким показательным пассажем во введении: «Восприятие России как многонациональной страны естественно для человека советской закваски, усвоившего соответствующие идеологические клише. Но почти через четверть века после распада СССР подобное мироощущение вовсе не данность – в стране, где этнические русские составляют подавляющее большинство, его разделяют далеко не все. На фоне постоянного притока трудовых мигрантов и проблем, связанных с Северным Кавказом, все больше наших сограждан разделяет лозунг „Россия для русских“. Эксплуатация этих настроений, в частности во время предвыборной кампании по выборам московского мэра, осенью 2013 года привела к тому, что этот ксенофобский лозунг поддержали уже две трети российских граждан. Призыв „Хватит кормить Кавказ“ также пользуется большой популярностью. Еще больше наших соотечественников приветствовали бы повышение статуса собственно русских – в той или иной форме – по сравнению с „нерусскими“»