Патриотизм снизу. «Как такое возможно, чтобы люди жили так бедно в богатой стране?» - [14]
Не все у нас замешано на деньгах [не так, как на Западе], а это очень много значит. <…> Когда чувствуешь плечо [духовную близость] (Санкт-Петербург, учительница, участник акции «Бессмертного полк», Ж, 51 год).
Мы, русские, не продадимся за кусок пармезана! (Санкт-Петербург, предприниматель, Ж, 26 лет).
Реакция на чувство национального унижения, памятное многим с девяностых годов, бывает очень эмоциональной и болезненной. Например, в Астрахани одна женщина расплакалась после следующих слов: «Я его [Путина] уважаю, уважаю за то, что он страну поднял с колен, что мы показываем всему миру, что мы сильные. Хватит нам, наверное, прогибаться перед этим же Западом. [заплакала]…Это такая больная тема» (Астрахань, председатель ТСЖ, техник, Ж, 40 лет).
В отношении противостояния Запада/России распространено, кроме того, убеждение в том, что про Россию «на Западе говорят только гадости». Реакция на эту вымышленную враждебность такова: «Чем больше про нас гадостей говорят, тем у меня больше чувств и обид за собственную родину» (Москва, предприниматель на пенсии, Ж, 60 лет).
А вот размышления респондента, входящего в руководство крупного российского банка (Москва, М, 49 лет). Он считает Россию «страной возможностей» и любит родину. Для него патриотизм – это то, что «я вкладываю свой труд, работаю здесь, плачу налоги». Он радуется, что все больше людей прекратили верить в «эту сказку о том, что на Западе все лучше» («на самом деле не лучше и не хуже, все те же проблемы»). Он утверждает, что «да, страна развивается! Делается что-то для людей этой страны? Да, делается! Ну, если брать на бытовом уровне, то есть там упрощаются ли системы взаимодействия с чиновниками? Упрощаются». Он против того, чтобы «мы брали образцы Запада в медицине, образовании». Потому что, в его понимании, «они отрицательны» (означают «деградацию общества»). В качестве примера правильного развития он рассказывает о восстановлении традиционного сельского хозяйства: «Общаюсь с колхозниками из Краснодарского края, я видел прекрасные хранилища овощей и фруктов. Я ел Семиренку, которую я не ел уже 15 лет! Нашу, Семиренку, яблоко, не какой-то там Голден паршивый непонятного происхождения, а Семиренку!» Он сожалеет (возможно, именно потому, что по роду своей деятельности лучше других знаком с глобальным капитализмом) о потере ценной для него черты родины – «простых человеческих взаимоотношений». «Наверное, – рассуждает он, – патриотизм тоже выражается в том, что не хочется, чтобы уходило то, какие были взаимоотношения между людьми в стране, в которой мы живем. Они сейчас меняются, в том числе потому, что меняется какая-то формация, не знаю с какой там капиталистической, но не словарного определения. Просто образ жизни меняет человеческий характер людей». Он также ностальгически вспоминает о времени, которое мог раньше проводить с друзьями и детьми, о «нематериальных ценностях, которые были в советское время». По его мнению, произошедшие изменения объясняются глобальным капитализмом: «…такая жизнь, где-то либеральная модель, она заставляет. Считается, что ты должен бороться за место под солнцем, должен деньги, должен еще что-то, должен то, должен се, третье, десятое, и поэтому все уходят от простых каких-то ценностей».
Такое пространное описание мироощущения этого человека представляется нам оправданным: интервью во многом этнографическое, респондент и интервьюер давно знакомы. Кроме того, человек работает топ-менеджером крупного банка, что дает ему некоторое понимание мировоззрения людей обеспеченных, а главное – работающих на стыке между Западом и Россией в условиях жесткой экономической конкуренции. Из его интервью создается ощущение, что в этой капиталистической конкуренции Россия экономически скорее проигрывает и сопротивляться может только силой духа: культивируя, несмотря ни на что, традиционные фрукты и овощи, сохраняя простые человеческие взаимоотношения, уделяя больше внимания нематериальным ценностям.
Стоит отметить, что хотя противостояние Западу – важная тема государственного патриотизма, это не означает, что патриоты этого типа не готовы уехать жить на Запад. Несколько респондентов заявляют об этом желании открыто и не видят здесь никакого противоречия: любить родину можно и на расстоянии. Главное – не «обсирать» Россию из-за границы и в целом постоянно ругать ее, даже живя в стране, нельзя. Отсюда прямой переход ко второй ключевой теме государственного патриотизма – к противостоянию российским либералам, которые говорят о России плохо (часто – несмотря на то, что «сами зажиточно здесь живут»), а о Западе хорошо. Здесь работает следующая логика: либералы – не патриоты, следовательно, патриот не должен быть либералом.
