Патриотизм и русская цивилизационная идентичность в современном российском обществе - [75]

Религиозные, национальные, культурные моменты патриотизма представляют опасность, т. к. близки идолопоклонству, и в этом случае универсальный принцип патриотизма, считает Кейтеб, может или затеряться, или быть проданным. Данный тезис отражает философскую дискуссию о взаимодействии общего и частного, и поэтому бессмысленно ее продолжать, но он (тезис) нуждается в дополнении. Если дается определение универсального принципа патриотизма, то необходимо включать в него все возможные мотивации, вызывающие чувство любви к родине, независимо от субъективных опасений (т. е. национальные, религиозные, культурные и пр.). Универсальный нравственный принцип патриотизма должен опираться на конкретный исторический опыт народов в обретении образа своего отечества, и именно народ и создает его. В свое время Д. Муретов верно отмечал, что можно сравнивать народы по факту наличия у них патриотизма (речь о принципе), но не по специфике его проявления (национальной, культурной, религиозной и пр.).

Говоря о специфике патриотизма, Кейтеб в качестве примера рассуждает о политике Линкольна, для которого ненависть к рабству была сильнее любви к родине. Возможно ли рассуждать о степени любви, неужели является нормальным преуменьшение любви в определенных обстоятельствах? Тогда зависимость любви очевидна, но в таком случае она теряет свою самоценность, поэтому очень важно то, о какой любви мы говорим: к родине, родной стране как политическому идеалу, к власти или к национальным, культурным и религиозным традициям и т. д.

Кейтеб считает, что патриотизм сам по себе бесполезен, он выгоден лишь в инструментальном смысле. Действительно, патриотизм часто используется в политике как привлекательная интегративная ценность, но этот факт не влияет на существование истинного принципа патриотизма. Противоречивость концепции Кейтеба в том, что, с одной стороны, он пытается определить универсальный принцип патриотизма как идеал, а с другой – заключает о его деструктивности и инструментальном использовании как свойствах, вытекающих из его природы.

Интересна оценка Кейтебом конституционного патриотизма (термин Ю. Хабермаса), в которой звучит идея о необходимости для патриотизма наличия внешних врагов, а «преданность свободной конституции ради нее самой не является патриотизмом»[168]. Он опирается на идеи создателей (Джефферсон) современной конституционной свободы, которые уже доказали ее непатриотичность и обосновали универсальность и всеобщность.

Кейтеб обозначает проблему выбора нравственного человека особенно в военных условиях между любовью к принципу патриотизма и любовью к конкретной стране. Патриотизм (как любовь к конкретной стране) представляет собой страсть, которая позволяет легко отказаться от принципа патриотизма. Кейтеб выделил в патриотизме две характеристики – принцип и абстракцию, причем абстракция понимается через конкретное проявление патриотизма, которое дистанцирует его от принципа, т. к. принимает разнообразные формы. Проявления патриотизма и принцип патриотизма настолько разнятся в концепции Кейтеба, что возникает ощущение, будто они почти никогда не пересекаются, хотя именно редкость этого действия доказывается на основе различения частного и общего в феномене патриотизма.

Борьба за принцип патриотизма сложно переплетается с борьбой людей за интересы своих стран, особенно в случае конструктивистского понимания патриотизма, когда оправданными (ради любви к родине) становятся любые действия. Дж. Кейтеб рассуждает о разных типах патриотизма – активистском и развитом, считая последний наиболее редким и не воинственным по сути, например, швейцарский патриотизм. Интересен тезис автора о зависимости любви к стране от тех принципов, которые общество считает своими, т. е. «мы начинаем любить ее принципы, потому что это принципы нашей страны», а далее возникает осознание несовершенства воплощения любимых принципов и попытка преодоления ощущаемого несовершенства[169].

Неспособность преодолеть несовершенное воплощение принципа патриотизма Кейтеб объясняет нежеланием отказаться от беспричинной любви к родине, а также молодостью возникающих ощущений. Эта трактовка в данном контексте перекликается с пониманием патриотизма П.Я. Чаадаевым, который тоже рассуждал о молодых нациях, способных только на инстинктивный патриотизм, и о более развитых, формирующих сознательный патриотизм.

Неужели граждане действительно сначала любят страну с ее принципами, а потом начинают любить принципы ради них самих? Действительно ли любовь к стране как к несовершенному воплощению принципа патриотизма может стать мотивацией войны?

Дж. Кейтеб критикует концепцию А. Макинтайра, допускающего и считающего абсолютно естественным несовпадение проявлений патриотизма с универсальным нравственным принципом патриотизма. Макинтайр, определяя патриотизм как силу, мужество, полагает возможным использование добродетели в разных целях, даже в случае переплетения определенных действий с пороками, более того, он убежден, что часто пороки становятся мотивацией для проявления добродетели[170]