Патриот. Жестокий роман о национальной идее - [5]

Чиновник вежливо захихикал, прикрыв рот рукой:

— Да никакой он вам не друг. Мне-то уж не говорите ерунды. А то, что я вам предлагаю, вовсе не на безвозмездной основе находится. Во-первых, вас никто не тронет. Можете въезжать, выезжать, заниматься бизнесом, словом, жить, как жили. Это тот минимум, который, если вдуматься, вовсе минимумом не является, как не является минимумом свобода.

— Если есть «во-первых», то есть и «во-вторых», не так ли?

— Да… — чиновник испытывающе поглядел на Рогачева, — есть и во-вторых.

— И что же это?

— Возможность.

— Простите, я перестал вас понимать.

— Возможность купить себе билет в новую жизнь. Вас сложно чем-либо удивить, я понимаю, но если вы уступите свою долю «Юксона» государству и поможете перевести оставшиеся активы в государственную собственность, то вам будет предложено место, которое даст право иметь вот такое же удостоверение, как у меня. Что вы на это скажете?

Рогачев медлил с ответом, тянул время. Вероятность такого конца «Юксона» никто не прогнозировал, но он, Петр Рогачев, всегда помнил, что играть в игры с государством занятие для идиотов, а он таковым не являлся.

— У меня будет время подумать?

— А я и не тороплю с окончательным ответом по второму пункту. Понимаю, что принять решение тяжело. Но по первому вам необходимо дать ответ прямо сейчас.

Рогачев вдруг разозлился. Вспомнил самодовольное лицо Бориса, его ироничную ухмылку и слова: «Ты, Петь, словно моя тень, и никто, кроме меня, тебя не видит». Неожиданно всплыла какая-то прошлая студенческая обида: на третьем курсе в «Губкине» Хроновский «увел» девушку Рогачева, на которой тот планировал жениться. Увел просто так, на месяц поиграться. А потом бросил ее. «Он вообще людей всегда вот так бросал, с легкостью, сволочь, — подумал Петр, — ну его к чертовой матери, в самом деле. Чем я рискую? И на верность я ему не присягал. Тоже мне царь Соломон нашелся».

Рогачев еще раз схватился за переносицу, яростно потер ее пальцами так, словно совсем собирался оторвать собственный нос, и ответил:

— Я согласен.

Шпионы, как мы

Вначале Рогачева забавляло все это новое «шпионство»: так он называл свою деятельность по сливу информации на самого себя. Чиновник Петя оказался не просто сотрудником Администрации Президента, а очень высокопоставленным сотрудником Администрации Президента и плюс к тому имел генеральские погоны с зелеными полосками. В Москве они не встречались ни разу: Рогачев носился по всему свету, часто ночуя в самолете и завтракая то над Атлантическим, то над Тихим, то над Индийским океаном. Своей охране он не мог доверять так же, как доверял раньше, ведь «тезка» — обладатель зеленых погон дал ему понять, что помимо его, Рогачева, у администрации полно осведомителей в «Юксоне», причем на самых разных уровнях. Их встречи проходили в парках Нью-Йорка и Бостона, в ресторанах Вены и Парижа: «контора», как называл свою организацию генерал, денег на его поездки не жалела.

…Здесь надо бы сказать несколько слов о том, кто такой этот генерал Петр Сеченов, откуда он взялся, словом, что это за птица села на плечо к Рогачеву и, по-видимому, не собиралась улетать. Петя в школе был секретарем комсомольской организации, вел активный половой образ жизни, принуждая к этому же образу многочисленных пионервожатых, и после школы подался в партийный какой-то институт, откуда перевелся, и весьма удачно, в МГИМО. Из МГИМО Петя прямым ходом отправился в «лесную» школу КГБ СССР и, окончив ее с отличием, был направлен для работы в американскую резидентуру, где провел несколько успешных вербовок среди военнослужащих военно-морской базы Норфолк, за что и получил от коллег незлобивое прозвище Петька-Торпеда. Жизнь в качестве резидента, как правило, не бывает долгой, и Торпеда однажды угодил мимо цели. Пришлось уходить, долго и сложно. «На хвосте» у генерала Пети висели американская военная полиция и агенты ФБР, но Петя сумел добраться до Кубы, откуда его с оказией и вывезла российская подводная лодка, совершавшая кругосветное плавание. По прибытии в Москву Петю представили к награде, тайно и без помпы наградили и перевели в госаппарат. На дворе был юбилейный 2000-й, Старик сделал наконец-то всей стране долгожданный подарок, заявив о своем уходе, на его место заступил крепкий, подвижный и здоровый человек, тоже обладатель зеленых погон, и очень быстро все крупные посты в правительстве и госаппарате оказались заняты коллегами Торпеды и крепкого, подвижного человека. Это, с одной стороны, было очень удобно, хотя бы потому, что не надо было никого ни с кем знакомить, народ этот был дисциплинированным, на работу не опаздывал и никогда не пьянел, а это отличное качество для государственного чиновника высокого уровня. Но с другой стороны, никакой особенной инициативы от этой дружной компании в зеленых погонах не исходило и приходилось, хочешь не хочешь, «разбавлять» их зеленый муравейник муравьями других пород, чтобы не было, так сказать, инцеста на высоком уровне. Так появились в правительстве самые разные, порой весьма примечательные люди. Затесался между ними даже один всамделишный гомосексуалист, которого пришлось срочно женить, дабы избежать излишнего роптания в народе.