Патрик Мелроуз. Книга 1 - [121]

Наверное, придется успокоиться мыслью, что быть Дэвидом Мелроузом было еще хуже, чем тем, кого он пытался уничтожить.

Упрощать ситуацию чревато — еще неизвестно, как аукнется. Только если уравновесить ненависть и подавленную любовь; если вспоминать отца не с жалостью, не со страхом, а как человека, не справлявшегося со своим характером; если не прощать ему преступления, но сочувствовать бедам, их породившим и ими порожденным, можно наконец начать жить, а не существовать. Можно даже наслаждаться жизнью…

Патрик нервно закряхтел. Наслаждаться жизнью… Злоупотреблять оптимизмом не стоит. Глаза привыкли к темноте, и он разглядел коробки с ящиками, окружающие островок пола, который он мерил шагами. В узкое полуокно, выходящее на крышу и на водосточный желоб, падал коричневатый свет прожекторов перед домом. Прислонившись к подоконнику, Патрик выкурил еще одну сигарету. Как обычно, он запаниковал оттого, что нужно быть в другом месте, в данном случае — внизу, где, как ему представилось, пылесосят ковры и загружают фургоны кейтеринговой фирмы, хотя наверх они с Лорой ушли только в половине второго. Но Патрик остался на чердаке, заинтригованный крохотным шансом избавиться от депрессии, так долго терзавшей ему душу.

Патрик открыл окно, чтобы выбросить окурок на влажную крышу. Он сделал последнюю затяжку и улыбнулся при мысли, что отец, вероятно, одобрил бы его взгляд на их отношения. Этот трюк сделал отца коварным врагом, но вдруг сейчас он поможет закончить войну? Да, отец аплодировал бы непокорности Патрика и понял бы его стремление вырваться из лабиринта, в который сам сына и загнал. При мысли, что отец пожелал бы ему успеха, Патрику захотелось плакать.

К отчаянию и горечи примешивалось нечто жгучее; такое, что признать сложнее, чем жестокость отца; такое, чем Патрик не смог поделиться с Джонни. Дело в том, что в коротких перерывах между приступами депрессии отец хотел его любить, а Патрик хотел любить отца, но понимал, что никогда не сможет.

Раз уж начал копаться в душе, то зачем он продолжает мучить мать? Она ничего не сделала или, скорее, не смогла ничего сделать, а Патрик отдалился от нее, с подростковой бравадой прикидываясь, что эта женщина не имеет с ним ничего общего, что она только родила его, что их отношения — географическая случайность, как бывает с соседями. Она раздражала супруга, отказывая ему в близости, но Патрик последний стал бы ее в этом обвинять. Женщине, застрявшей в собственном детстве, пожалуй, не стоит заводить детей с женоненавистником, педофилом и гомосексуалистом в одном лице, но ничто не идеально под луной — так думал Патрик, с благоговением глядя на месяц. Его, как и все небо, заволокли серые тучи — для английской зимы явление совершенно обычное. Элинор — очень хороший человек, но в магнитном поле интимной близости у нее компас сбивается, как, впрочем, почти у каждого.

Пора спускаться. Одержимый пунктуальностью и паническим страхом опоздать, Патрик никак не мог обзавестись часами. Вдруг часы защитят от истерии и пессимизма? В понедельник нужно обязательно раздобыть часы. Прозревшим с чердака уйти не удастся, но будущие часы — пусть робкая, но надежда. Интересно, на немецкий «робкая надежда» переводится одним словом? Наверно, есть одно немецкое слово, обозначающее и «возрождение через пунктуальность, проблеск надежды и радость от чужих неудач». Знать бы еще это слово…

«А бывает прозрение замедленного действия? Такое, что случается незаметно для человека? Или сперва всегда трубят ангелы и наступает временная слепота?» — гадал Патрик, шагая коридором не туда, куда нужно.

Свернув за угол, он попал в часть дома, которую прежде не видел. Вытертый коричневый ковер устилал коридор и тонул во мраке.

— Бля, ну как выбраться из этого гребаного дома?!

— Вы не туда идете.

Справа от Патрика на коротком лестничном пролете сидела девочка в белой ночнушке.

— Я не хотел ругаться, — сказал Патрик. — Точнее, хотел, но не знал, что меня услышишь ты.

— Ничего страшного, — отозвалась девочка. — Папа все время ругается.

— Ты дочь Сонни и Бриджит?

— Да, меня зовут Белинда.

— Не можешь уснуть? — спросил Патрик, усаживаясь на ступеньку рядом с ней.

Девочка покачала головой.

— А почему?

— Из-за вечеринки. Няня обещала, что, если помолюсь как следует, я усну, а я не смогла.

— Ты веришь в Бога? — спросил Патрик.

— Не знаю, — ответила Белинда. — Но если Он есть, то плохо меня слушает.

Патрик засмеялся.

— Почему ты не на вечеринке? — спросил он.

— Нельзя. В девять часов я должна быть в постели.

— Вот беда! — воскликнул Патрик. — Хочешь, я проведу тебя вниз?

— Мама увидит. Да и принцесса Маргарет сказала, что мне нужно спать.

— В таком случае я обязан провести тебя вниз, — заявил Патрик. — Ну, или сказку тебе прочитать.

— Ой, сказка — это здорово! — обрадовалась Белинда, потом прижала палец к губам. — Тш-ш, сюда кто-то идет.

Бриджит свернула за угол и увидела на лестнице Патрика и Белинду.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Бриджит у Патрика.

— Я пытался вернуться на вечеринку и случайно встретил Белинду.

— Что ты вообще делаешь на втором этаже?

— Мама, привет! — вмешалась в разговор девочка.