Patrida - [46]

— Что вы там делаете? — Артур утёр кулаком слезу.

— Глава фирмы по производству переходников от одних компьютерных систем к другим. Имею дом, сад, бассейн, три автомашины. Получаю сто двенадцать тысяч долларов в год — вот что я там делаю! А вы не плачьте, я знаю рецепт, как вам помочь.

— Любопытно.

— Очень просто! — провозгласил американец. — Как известно, Россия в дерьме. Сейчас по численности населения наши страны почти равны. А мы богаты, очень богаты!

— Мы вас поняли, — попыталась перебить его Лючия. — Баста!

Но американец продолжал хвастаться:

— Итак, если каждая наша семья выделит необходимый минимум каждой вашей семье, Россия не сдохнет от голода.

— Прекрасно! — сказал Артур, понимая, что американец, на которого уже смотрели со всех сторон, сам расставил для себя сети. Он протянул к нему руку. — Что ж, сразу же и начнём. Вы богач, живёте в Бостоне, я — в Москве. Помогайте!

Американец растерянно откинулся на спинку стула, поправил сползшие на переносицу очки. Потом захохотал.

…Наутро в аэропорту местных линий, когда Лючия отдала ключи от «тойоты» приехавшему на проводы Манолису, тот несколько раз повторил:

— Don't worry. I have your passport and the ticket. We'll try to do anything. But remember that there is a closed date of March» 1 in your ticket…[146]

Самолёт был маленький, спортивный. И стюардесса оказалась та же, с крутыми бёдрами. Когда все заняли свои места, она, глянув на Лючию, украдкой спросила Артура:

— Is everything OK?[147]

РОССИЯ

Как всегда, одной рукой он закрывает калитку, в другой — привычная тяжесть портфеля. Идёт от дома, где все ещё спят, по сырой асфальтовой дорожке. Прямо. Потом сворачивает направо. Туманное утро, кажется, обещает быть солнечным, впервые за неделю холодных дождей. Справа и слева в желтеющих кронах деревьев попискивают пичуги.

Сегодня после службы в храме нужно опять ехать в Москву. Полно треб. Потом запись на телевидении. Потом — в редакцию журнала. Потом лекция. Потом вопросы–ответы. Неизвестно когда, какой электричкой вернёшься. Не раньше, чем в одиннадцать вечера. Жаль, Артур не в городе, переночевал бы, как раньше. Не идти опять домой одному в темноте… Тем более поговорили бы. У него наверняка тоже назрело.

И все‑таки какое счастье, что все происходит — лекции, выступления, статьи в газетах! Спасибо, Господи! Выступаю перед миллионами с проповедью о Тебе. А ведь чувствовал, знал с юности — так будет!

Вот уже и лестницу видно. Успею спокойно сойти на платформу. До электрички целых четыре минуты.

Он взглядывает на ручные часы.

Вдруг над ухом:

— Не скажете, где это?

Какой‑то человек. В кепке. Возник на пустом месте, неизвестно откуда. Протягивает бумажку. Лицо испитое. Это оно! Это он. Они.

Потянуться рукой в нагрудный карман за футляром с очками, вынуть их. Неудобно. Тяжесть портфеля в другой руке. Господи, да будет воля Твоя!

От удара топором по основанию черепа его разворачивает. Падая, успевает увидеть бегущие ноги в грязных кроссовках.

Усилием воли возвращает себя из беспамятства. Горячее стекает по шее на грудь. Дотрагивается. Что это, кровь? Да, кровь. Ладонь в крови. Нужно встать. Сейчас подойдёт электричка. Теперь могу не успеть, опоздаю на службу в храм. Люди ждут. Никогда не опаздывал.

Делает шаг, другой к лестнице, к платформам. Вспоминает: а портфель? Где портфель? Там среди прочего записи всех дел на сегодня, на неделю, на год.

Обратно. Бредёт обратно. По своему же кровавому следу. Ни на дорожке, ни в траве портфеля нет. Вон в траве мокрой блеснули очки. Не поднять. Кружится голова. Голова кружится. Что со мной? Неужели? Господи, неужели умираю? «В руце Твои, Господи, Иисусе Христе, предаю…»

Шатаясь, идёт. Идёт к дому из последних сил. Чтоб сократить путь, срезает поворот. Раненым зверем продирается сквозь кусты.

«В руце Твои… предаю дух мой…» Валится на колени возле самой калитки. Нет сил подняться, отодвинуть щеколду. Хрипит, зовёт. Видит кровавые отпечатки своих ладоней на калитке.

Сейчас в храме пел бы «Благословенно Царство!..» Господи, Иисусе Христе, такая земля. Прости им всем, Господи. Земля такая!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Что там стряслось в отеле «Вид на море», Артур Крамер толком понять не успел.

Встретив их на машине в аэропорту, Филипп сразу же сообщил Лючии о случившемся. Выглядел старик убито, виновато.

Пока ехали к вилле, Артур несколько раз слышал, как повторялось имя мальчика Микаэла, слово «fire» — пожар.

— Да что произошло?

— Ненавижу ремонт! Этот Микаэл сделал пожар сгорела кухня внизу, в подвале. Браво!

— Нарочно сделал?

— А не нарочно — что мне? Имела ошибку — разрешила им взять из Бельгии этого идиота. Поппи тоже — позволила себе оставить в офисе грязную, мокрую тряпку. А тот всюду сует нос, пришёл, выжал в сток, вода попала на распределительный шит кухни… Теперь перед сезоном везде ремонт. Где найду рабочих? Если найду — будут требовать астрономические деньги, — Лючия с ненавистью глянула в спину старика, сгорбившегося за рулём.

— Ну, не огорчайся, мама, — Артур положил руку на её колено. — Что за сток? Первый раз слышу, чтоб в комнате был сток. В конце концов, отель‑то не сгорел. Чем я могу помочь? Хочешь, поеду с вами?