Patrida - [13]

Озаряемые отблеском уличных фонарей, они ехали мимо спящих домов, закрытых магазинчиков. Лишь в одной лавочке, той самой, где Артур обычно покупал фрукты и овощи, ещё торговали. Свет из витрины падал на наклонно поставленные у входа ящики с тропическими фруктами.

— Мне кажется, я вас на приёме не видел, — сказал Артур.

— Зато вас видели все. Не только ваша Мария — весь остров знает: здесь русский, ходит в церковь, писатель, вылечил Маго. Что вы пишете? Про перестройку?

— О чём пишу?.. Трудно сказать. Во всяком случае, не о перестройке.

— У вас тут есть свои книги?

— Одна, — признался Артур. — Самая последняя.

— Возьму читать, — сказала она тоном, не допускающим возражений.

Проехали мимо знакомой Артуру освещённой внутри таверны, где он успел разглядеть все ту же компанию из четырёх пьяниц.

— Спасибо. Здесь рядом. Там трудно развернуться. Дойду пешком.

Она ничего не ответила. Довела машину до самого дома, до калитки с решётчатым отверстием.

— Благодарю, Лючия, — сказал он, выходя.

— А ваша книга? — она тоже вышла, захлопнула дверцу. Стояла по другую сторону автомобиля. Статная. Чёрный мех накидки серебрился под светом фонаря.

— Откуда вы знаете этот дом? — спросил он, открывая калитку и пропуская её вперёд.

— Здесь все знают всех. Была. Знакома с Арети — женой Манолиса.

Артур отпер дверь нижней комнаты, зажёг свет.

— Может, выпьете чашку кофе?

— С удовольствием. — Она сбросила накидку, подала ему. И осталась в чёрном платье на узких бретельках, подчёркивающем мраморную белизну открытых плеч и груди.

Невесомая накидка была тёплая, от неё пахло духами.

— У меня холодно, — растерянно сказал Артур. — Очень.

Он был в смятении оттого, что Лючия оказалась такая красивая, что сейчас она увидит не застеленную тахту с норой из свёрнутых в трубу одеял и ковра, все приметы его холостяцкого быта.

Наливал в джезвей воду для кофе, включал конфорку и слышал постукивание высоких каблучков. Она расхаживала, видимо, все рассматривала…

Артур вошёл в комнату с двумя полными чашечками в руках. Лючия смотрела на прикнопленную к беленой стене фотографию.

— Мой патер, священник, — сказал Артур. — Его убили два года назад…

Она обернулась. Смерила его все тем же хмурым взглядом.

— Это летний дом. Они приезжают сюда только летом. Как они посмели вас здесь поселить? Это катастрофа.

— Почему? Есть обогреватель. Там, наверху. — Артур наконец поставил чашечки на стол. — На ночь переношу сюда.

— Отдайте мне манто, — сказала она, зябко поводя плечами.

Артур кинулся в переднюю, принёс накидку. Подавая её, опять ощутил горьковатый запах духов.

— Откуда вы так хорошо знаете русский?

— Это потом. — Она задумчиво посмотрела на него. — Где ваши чемоданы? Забирайте необходимые вещи, будете жить у меня.

Ошеломляющее предложение было высказано так просто, так естественно… В жизни каждого пусть редко, пусть всего несколько раз, бывают такие встречи, когда в секунду рушатся границы между людьми, исчезают любые различия. Остаётся одно — человеческая солидарность.

У Артура перехватило горло.

— Но там, наверху, бумаги, работа…

— Идёмте! Заберём всё, что вам нужно. Где сумка? Сначала возьмём тут. У меня тепло. Будете писать, жить.

Артур достал из кладовки сумку, в которой лежала тощая стопка белья, вынул из её бокового отделения свою книгу, подал Лючии. Пока она, стоя, перелистывала страницы, принёс бритвенные принадлежности, полотенце.

— Полотенце не нужно. А где шляпа? Шарф?

— У меня нет ни шляпы, ни шарфа.

— Зонт? Пальто?

— Нет зонта. Нет пальто.

— Это все, с чем приехали из России?

— Там, наверху, бумаги. Целая папка. Авторучки.

— Авторучки… Хорошо, идём за вашими авторучками.

Вышли в холод ночного дворика, поднимались по крутизне наружной лестницы. Лючия шла первой, легко одолевая ступеньки. Её длинные, стройные ноги словно струились перед взором Артура.

Отпер дверь, зажёг свет. Лючия увидела стоящий на столе выключенный обогреватель, обернулась к Артуру:

— Это все ваше тепло?! Катастрофа. Пневмония.

— May be[55], — сказал он почему‑то по–английски.

Она вдруг шагнула к нему, погладила по голове. Как ребёнка. Артуру пришлось собрать всё своё мужество, чтоб не схватить эту руку, не покрыть её поцелуями.

— Лючия, а что подумают ваши родные, когда вы привезёте меня в свой дом? — спросил он, складывая в папку бумаги.

Зазвонил телефон. Лючия настороженно перевела взгляд на Артура. Это был взгляд заговорщицы. Он снял трубку.

— Hello.

— Are you in? Arturos, this is Fanasis. What does that mean? Why did you go home? Mago wants to speak to you.[56]

Маго извинялась за то, что приём Артуру, видимо, не понравился, говорила, что они с Фанасисом сначала не поняли, что он ушёл насовсем. Стала просить принять какую‑то свою подругу с её болезнями.

— Tomorrow[57], — сказал Артур.

Но Лючия отрицательно покачала головой, подняла три пальца.

— То есть not tomorrow, — спешно поправился Артур. — Sunday.[58]

— At what time?[59] — спросила Маго.

— May be at ten?[60]— он продолжал смотреть на Лючию.

— At twelve,[61] — шепнула она.

— At twelve, — нe сводя глаз с Лючии, положил трубку, шагнул к ней.

Она так резко отскочила в сторону, что бант упал. Стояла спиной к нему у балконной двери. Повернула голову и, сверкая глазами, зло сказала: