Патриций - [62]

– Ничего, скоро они не будут нападать! – жестко заявил Верула. – Цезарь вот-вот направит войска за Рейн. Собственно, мы того и ждем. Ну, располагайся же! – Он жестом показал на ложе. – Рад буду перемолвиться словечком со старым другом.

Ага, друг, как же! Там, в Нижней Британии, они вовсе не были столь уж дружны. Правда, и не враждовали, по крайней мере в открытую. Хотя кто его знает, как бы сложилось все, если б Верула не вынужден был так срочно уехать, можно даже сказать – бежать от последствий собственных афер, едва не оставивших без финансов весь шестой легион.

Слуги принесли кувшин с вином, белый, только что поджаренный хлеб, мед, маринованные оливки.

– Угощайся, – поднимая серебряный бокал, улыбнулся Домиций. – Я и в самом деле рад видеть тебя. Ну, рассказывай, как ты жил, чего добился?

Дальнейший разговор мало напоминал светскую беседу друзей, а больше походил на допрос, причем довольно жесткий. Юний тщательно взвешивал каждое свое слово, хорошо зная, что под маской улыбчивого простецкого мужика из народа таится острый подозрительный ум матерого преступника и негодяя. Верула, конечно же, расспрашивал неспроста – наверняка выгадывал, полезен ли будет ему Рысь хоть в чем-либо или, может быть, вреден? От ответа на этот вопрос зависела жизнь Юния и его друзей. Нет, сейчас, в данный момент, им вряд ли что грозило – Верула редко нарушал сложившийся в глазах других образ строгого, но справедливого отца-командира, выходца из «своих парней». Да, в общем-то, он и был таким выходцем, пас когда-то овец в горах Фракии… как, кстати, и новый принцепс – как его? Гай Юлий Вер… Короче – Максимин Фракиец.

А вот потом… потом Верула запросто может подослать убийц. Ну, это потом. А сейчас… А сейчас можно попытаться использовать его в собственных целях. Нет, не так. Не – «можно», а «нужно», и не «попытаться» – а просто «использовать». Хотя это, надо полагать, совсем не легко. Домиций вовсе не такой тупой солдафон, каким хочет казаться.

– Значит, ты говоришь, у тебя были дела с Кальвизием? Жаль его, говорят, славный был вояка. А больше никто из местных к тебе не обращался?

– Никто… Впрочем, нет, – Рысь улыбнулся, словно бы только что вспомнил. – Один из ветеранов, Октавий. Ну, там чистейший личный деликт об «обидах». Да я ведь тут, в Могонциаке, недавно, до этого учился в Риме, затем несколько лет провел в Августе Треверов, где меня очень хорошо знают.

– Чего ж подался сюда?

– Гонорары, – Рысь хищно ухмыльнулся. – Ты же сам когда-то говорил про слишком уж низкое жалованье.

Домиций вдруг встрепенулся:

– Теперь так не будет! Наступили славные времена. Жалованье, трофеи – все это скоро польется рекой. Думаю, ты зря оставил военную службу! Может, хочешь вернуться?

– Вряд ли, – ничуть не покривив душой, Юний покачал головой. – Уж слишком привык к свободе.

– К свободе? – Верула громко захохотал. – А что такое свобода, друг мой? Бездельный плебс в Риме – он ведь тоже свободен! По крайней мере, именно так твердят на всех площадях. Но стоит только принцепсу задержать раздачу зерна… или даже перестать устраивать гладиаторские игры…

– В таком случае принцепс будет играть с огнем!

– Вот именно это и делал Александр Север! Даже не так он сам, как его маменька. Вот за это их обоих и… Ладно, не будем о поверженном цезаре, в конце концов, лично мне он ничего плохого не сделал, как, наверное, и тебе. Хотя… – трибун вдруг с хитринкой взглянул на гостя, – я припоминаю, что именно от произвола цезаря ты укрывался в Британии.

Юний хохотнул:

– Может быть, может быть.

– Ага, видишь! Так вот, о свободе, – прищурившись, Домиций покачал в руке полный бокал. – Я думаю, свобода есть не что иное, как уверенность в завтрашнем дне. Да, любой солдат, даже я, может погибнуть в битве, но каждый легионер знает, что государство, в лице принцепса и командиров, всегда позаботится о том, чтобы он был сыт, имел деньги на старость и даже небольшой участок земли к пенсии. Лишь только служи и четко исполняй приказания.

– Это так, – согласился Юний. – А вот моя жизнь зависит только от меня самого, ну и немного от обстоятельств, которые во многом я же сам и формирую. Кстати, о последних… На территории обоих Германий, я надеюсь, все еще действуют римские законы?

– Ну да, – Домиций кивнул. – Не пойму только, к чему ты клонишь?

– А как бы ты, как представитель принцепса, отнесся к тому, что на твоей территории в какой-нибудь захудалой деревне будут решать – казнить или миловать – по законам варваров?

– Здесь, в дальних провинциях, так чаще всего и бывает. – Верула махом опрокинул бокал. – Какое нам дело до варваров?

– Но этим варварам еще Каракаллой даны все права римских граждан!

– Ну, не смеши меня, Юний. Ты же умный человек и хорошо понимаешь, зачем их признали гражданами – чтоб платили налоги.

– И все же… Я бы для примера наказал некоторых злостных нарушителей законов.

– Ах, вот оно что? – Верула расхохотался и, поднявшись на ноги, хлопнул собеседника по плечу. – Признайся, тебя здесь явно кто-то мешает? Ну, говори, говори, не темни. Я, со своей стороны, постараюсь тебе помочь.

– Эрлоин, хозяин постоялого двора в здешней деревушке, – наконец решился Рысь. В конце концов, почему бы не позагребать жар чужими руками?