Патриций - [36]

– Ну и дурак, коль не веришь, – себе под нос пробурчал Флакс.

И тотчас же, словно в подтверждение его слов, жуткий тоскливый вой вдруг пронзил округу. Порыв ветра пригнул ветви деревьев. Лошади захрапели, запрядали ушами, а та, что несла на себе двоих – Эрнульфа и Флакса, – резко шарахнулась в сторону, да так, что оба седока кубарем полетели в кусты.

– Арминий, помоги им, – спешиваясь, распорядился Рысь. – Хротальв, ты – за мной.

Юний рванулся через кусты к лугу и дальше к черным, поваленным бурей деревьям – именно оттуда, как ему показалось, и доносился вой.

На бегу вытащив меч, Рысь перепрыгнул валявшийся на пути гнилой древесный ствол, слыша позади тяжелое дыханье Хротальва. Застыл, прислушался, поставив на ствол ногу. Вой больше не повторялся.

– И чего нас сюда понесло? – прошептал Хротальв. – Волков, что ли, мало кругом?

Рысь тихо засмеялся. Смеялся не над кем другим – над собою, ведь слова его спутника, надо признать, были вполне справедливы. И правда – чего понесло в погоню неизвестно за кем? Нервы, нервы…

Осмотрев бурелом и не обнаружив ничего подозрительного, Юний с Хротальвом вернулись обратно и едва сдержали смех – уж больно потешно выглядели незадачливые всадники: измазанные в грязи, с расцарапанными колючими ветками лицами. Под левым глазом Эрнульфа наливался смачный синяк.

– Об пень треснулся, – вздохнув, пожаловался тот. – Повезло – глаз не выбил. Вы там никого не нашли, патрон?

– Нет, никого, – покачал головой Рысь. – Впрочем, мало ли в округе волков? Флакс, ты цел, старина?

– Да вроде… Хорошо бы к ночи добраться до виллы господина Октавия.

– До виллы Октавия? – переспросив, Юний расхохотался. – Ты что, старик! Мы туда не едем.

– Как? – Старый слуга, похоже, был потрясен. – Не хочешь ли ты сказать, мой господин, что…

– Вот именно, – Рысь перебил его с тем веселым азартом, какой бывает у охотников и рыбаков, надеющихся на будущую добычу. – Мы заночуем в урочище.

– В урочище?

– Ну да. Только не говори мне про оборотней – эти сказки я уже слышал.

Подул ветер, и тут же снова раздался вой, на этот раз где-то впереди. На этот раз Рысь не принял его во внимание, и небольшой отряд, проехав с полмили, свернул на покрытую красно-желтою глиной повертку, ведущую к мертвому лесу.

Солнце садилось, и черные тени легли на узкую дорогу длинными поперечными полосами, словно бы отговаривая путников двигаться по ней дальше. Опять завыл волк, и тут же затих, а потом завыл снова. И чем дальше отряд продвигались в глубь мертвого леса, чем чаще и злобнее был вой, на который, впрочем, никто не обращал внимания, даже лошади, казалось, привыкли. Дул ветер. А тени сгущались, и солнца уже не было видно, лишь где-то на западе золотилась узкая полоса, да и та быстро темнела. Не заметили, как навалились сумерки, повисли в воздухе осязаемо-густо, словно бы предупреждая – скоро ночь, а где-то рядом, возможно, бродят ужасные отродья мрака.

Проехав немного вперед, Юний остановил коня перед завалом и, обернувшись к своим спутникам, приказал выбирать место для ночлега.

– Да уж, выберешь тут, – опасливо бурчал себе под нос старый Флакс. – Одни колючки да буераки. Зря мы сюда свернули, лучше было бы ехать к Октавию.

На его ворчание не обращали внимания и довольно скоро отыскали подходящее для ночлега местечко – симпатичную небольшую полянку с мягкой молодой травой, зарослями ольхи и орешником. Дальше, за орешником, начинались буреломы – мертвый лес, тянувшийся по склону холма вниз, до самого Рейна.

Набрав хворосту, разложили, и Хротальв полез за огнивом.

– Тсс! – вдруг приказал Рысь.

Все застыли в тревожном ожидании – хотя, похоже, для тревоги не имелось никаких оснований. Ветер перестал дуть, и кругом было тихо, благостно, даже надоевшие волки – и те уже больше не выли, видно, убежали за добычей.

– Слышите? – Юний обернулся.

– Кажется, журчит что-то! – вдруг улыбнулся Арминий. – Ручей.

– И правда, ручей, – обрадованно кивнул Эрнульф. – Вот здорово! Видать, мы выбрали неплохое место. Кажется, он журчит во-он там, за ольхою. Патрон, я сбегаю за водой?

– Давай.

Подхватив кожаное ведро, используемое иногда и в качестве торбы для лошадей, юноша с веселым свистом миновал ольховые заросли, уже распушившиеся клейкими серебристыми листочками… и резко пропал с глаз, словно бы ухнул в глубокую яму.

– Эй, Эрнульф, – забеспокоился Рысь. – Ты где?

– Зде-э-эсь… – голос юноши донесся, будто из-под земли. – Тут какая-то большая канава…

Оставив у костра Флакса, все остальные бегом бросились на помощь.

И впрямь, это оказалась канава, вернее, овраг; большой, глубокий, темный, с нешироким, текущим по дну ручьем. Он и журчал, этот ручей, – однако от заросших густым кустарником краев до дна оврага было, наверное, никак не меньше трех человеческих ростов. Попробуй выберись!

– Хротальв, дуй к лошадям за веревкой, – обернувшись, распорядился Юний и вновь свесил голову вниз. – Ты как там, Эрнульф? Руки-ноги целы?

– Да целы, слава богам. Ушибся только немного… О, боги! – Юноша вдруг замолк, словно бы разглядел что-то удивительное или необычное.

– Что там такое? Что?

– Следы копыт… Похоже, здесь проходил целый табун.