Патриарх Пимен. Путь, устремлённый ко Христу - [32]
Но один из членов Собора, а именно архиепископ Иркутский и Читинский Хризостом (Мартишкин; ныне митрополит Виленский и Литовский) высказался против возвращения настоятелей к административному руководству в приходах, как это было до 1961 года, и довольно убедительно аргументировал свою позицию:
«Помню 40-е годы, с 1943 по 1954 год, у нас тоже было возрождение, даже более мощное, чем сейчас: открывались храмы тысячами. Священнослужители имели возможность и административной и пастырской деятельности. С чего они начали и чем они кончили, я думаю, все, кто жил в это время, знают. Начинали с того, что покупали себе роскошные дома на самом видном месте, красили заборы в зеленый цвет. Приезжай в любое место: лучший дом с зеленым забором и злой собакой — дом священника, и к нему не подберешься. А машины — не просто «Волги», а ЗИЛы. Я думаю, что великим благом, Промыслительным действием Божием было то, что в 1961 году отказались от административной деятельности. Это промыслительно потому, что последующие годы были трудные, но если бы священники были у власти, то их всех бы пересажали на законном основании. В эти годы управляли административной деятельностью, были у ящика, у денег — светские люди. Да, они, может быть, нечестно поступали, но они светские. По крайней мере, у нас не было возможности так широко пользоваться церковным карманом, мы часто путаем его со своим»[126].
Как управляющий делами Московской Патриархии владыка Пимен осуществлял связь с епархиями, присутствовал на заседаниях Священного Синода (постоянным членом которого по должности управляющего делами он являлся) и вел журнал его решений. Больно и горестно, а совсем не «смешно», — как опрометчиво пишет диакон Владимир Русак[127], - смотреть на экземпляры тех или иных документов Московской Патриархии, включая Рождественские и Пасхальные послания Патриарха, проходившие жесткую цензурную проверку в Совете по делам религий, вследствие чего рядом с ажурным орнаментальным крестом Патриархии появлялась печать Совета с серпом и молотом…
Эту печать, конечно, можно было бы поставить в один ряд с так называемым ИНН[128], определить ее как апокалипсический знак, как «печать антихриста» и т. п. Но тогда надо забыть евангельскую мудрость Господа, посрамившего лукавых иродиан (Мф. 22, 15–22) образной притчей о том, что служение кесарю не препятствует истинному служению Богу. Воздавая «кесарю кесарево», будущий Патриарх не забывал воздавать Божие Богу. Именно этим принципом определялось его служение Церкви — и об этом следует помнить. А времена тогда были лукавые и опасные. Выдающийся иерарх митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич), ближайший сподвижник Патриарха Алексия I, был в сентябре 1961 года смещен властями со своего поста и умер 13 декабря того же года при загадочных обстоятельствах, вероятно, от насильственной смертью[129].
XXII съезд КПСС в октябре 1961 года принял новую Программу партии, провозгласив создание материально-технической базы коммунизма в СССР в ближайшие 20 лет и радикально расширив фронт борьбы с «религиозными предрассудками», так как, согласно предрассудкам большевиков, Церковь никак не могла вписаться в светлое коммунистическое общество. Н. С. Хрущев громогласно обещал в скором времени показать по телевидению «последнего попа» как музейную редкость. Презрительная фраза Владимира Маяковского о духовенстве — «вымирающие сторожа аннулированного учреждения» — приобретала зловещую актуальность… Для Русской Церкви то была не пресловутая «оттепель», а самая суровая зима.
По документальным свидетельствам, руководство Московской Патриархии не сидело сложа руки. Отдельные иерархи, серьезно обеспокоенные будущим Православия в России тайно рукополагали священников, чтобы обеспечить каноническую преемственность для продолжения богослужений в Катакомбной Церкви, если наступит такая необходимость[130].
Патриарх Алексий I поручал в это трудное время архиепископу Пимену, наряду с основными обязанностями, временное управление (в разные годы) Луганской, Смоленской, Костромской, Тамбовской епархиями. И всюду, куда бы ни направляла Высшая Церковная Власть Высокопреосвященного Пимена, его энергия, всецелая преданность церковному делу, душевная отзывчивость, большой церковно-административный опыт помогали вносить в церковную жизнь согласие и порядок.
Архиепископ Пимен некоторое время был председателем Хозяйственного управления Московской Патриархии и настоятелем Богоявленского Патриаршего собора. Эти послушания требовали от него повышенного внимания к материальной сфере церковного служения, готовности терпеливо и скрупулезно вникать в специфические вопросы, включая бухгалтерскую отчетность, быть в спорных случаях не «третейским» судьей, а всецело ответственным вершителем важного делопроизводства, принимать решения, от которых зависели многие люди. И владыка Пимен со всем этим хорошо справлялся.
14 ноября 1961 года состоялось назначение архиепископа Пимена на Ленинградскую кафедру (вторую по значению после Московской) с возведением в сан митрополита. В Северной столице сохранились многие общенациональные святыни: Александро-Невская Лавра, Исаакиевский и Казанский соборы; чудотворные иконы Казанская и Царскосельская, мощи праведного Иоанна Кронштадтского, блаженной Ксении Петербургской, преподобного Серафима Вырицкого. Город был около двух веков официальным церковным центром Русской Православной Церкви, здесь проходили заседания Святейшего Синода, первенствующим членом которого являлся тогда Митрополит Санкт-Петербургский. Здесь служили достойнейшие иерархи, и даже утратив статус столицы, город не утратил своего церковного и государственного значения. Знаменательно, что трое из Ленинградских (Петербургских) Митрополитов стали Святейшими Патриархами Московскими и всея Руси — Алексий I, Пимен и Алексий II.
