Патология лжи - [15]
– Я не понимаю, в чем дело, Глория.
– Я тоже, и в этом проблема. Ты описываешь свои настроения, воспоминания – все, кроме того, что нужно.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты посвятил больше тысячи слов своему детству в Сан-Диего.
– Гм.
– Ты заводишь речь о серотонине, не объясняя, что это, собственно, такое. Ты обещаешь рассказать о продажах риталина и дальше ничего…
– Но я люблю тебя, Глория. Ты потрясающе трахаешься, ты умелая шлюха.
– Я твой редактор. – Я складываю статью и протягиваю ее ему. – Перепиши. Новый черновик мне нужен ко вторнику. – Я улыбаюсь. – Между прочим, тобой заинтересовалось ФБР. Они говорят, что твоя статья – чистой воды самовосхваление, автобиография. – Я подпираю рукой подбородок. – Тем не менее ты еще можешь быть мне полезен.
Он спрашивает, говорила ли я им про него.
– Они мои друзья. Им все равно. Броди и Эммет просто присматривают за мной.
– Ты все еще под подозрением? – спрашивает он.
– Ты так же хорошо знаком с делом, как и я.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты же читаешь газеты.
– У меня нет на это времени. – Он встает. – Я просто вырезаю твои фотографии.
5
Эмили всегда удаются вечеринки, потому что она тщательно к ним готовится, обдумывает каждое приглашение. Я помогаю ей в выборе гостей – ведь это мало чем отличается от подбора статей для журнала.
Канун Нового года. Мы пригласили двадцать пять пар, они уже начинают собираться.
Я вижу, как Эмили округляет глаза, забирая у меня пальто, хотя я ее заранее предупредила, что моим спутником будет Дмитрий. Я пришла с ним, потому что в данный момент не было на примете никого, с кем бы я готова была показаться: Пи-Джей в этом году, увы, не смог составить мне компанию. Подозреваться в убийстве – все равно что быть членом королевской семьи, чемпионом мира или кинозвездой. Я публичная фигура, а Дмитрий – мой телохранитель.
Разумеется, первой к нам устремляется Дейрдре. Уже изрядно набралась. Она – с Джерри, который все еще изрядно трезв. Дейрдре встречается с ним около недели. Называет его своим женихом и уже успела вытрясти из него золотой браслет и две пары туфель. К сожалению, он плох тем, что не желает оставлять ее одну на вечеринках. Только в постели.
Снова появляется Эмили. Протягивает мне скотч, Дмитрию – мартини. Он благодарит ее с легким поклоном.
К нам подходит Макс со своей женой Ниной – он работает вместе с Эмили, мы знакомы, потому что он всегда бывает на ее вечеринках. Иногда он приходит с Ниной, иногда со своим бойфрендом, которого тоже зовут Макс. Иногда они приходят все вместе, много смеются и не уходят, пока все не разойдутся.
Нина и Дейрдре обсуждают наряды гостей. Макс и Дмитрий беседуют о том, какой я замечательный редактор. Эмили тащит меня за собой в кухню.
– Ты что делаешь? – шиплю я, закрыв дверь. – Они же говорят обо мне.
– Какая же ты тщеславная.
– И что с того?
– Ты же обещала мне, что не притащишь его.
– Не притащу кого?
– Этого гребаного русского, Глор.
– А почему нет? Дейрдре же притащила Джерри.
– Джерри – не толстый урод. Джерри не за пятьдесят. – Эмили принимается мыть посуду. Она протягивает мне полотенце, – И это не из-за Джерри моя вечеринка походит на встречу иммигрантов на острове Эллис.[11]
– А с кем мне нужно было прийти? С папочкой?
– Я всегда так готовлюсь к этим вечеринкам, Глор. А ты всегда так со мной поступаешь. – Она протягивает мне стакан, я вытираю. Полотенце нагревается от теплой воды. – Ты же еще не старуха, неужели не можешь никого подцепить? Ты не можешь стать более… обыкновенной?
– Ты знаешь ответ, Эмили.
– А как насчет Перри?
– Он все еще в тоске, мать его. Скоро я даже не смогу с ним трахаться.
– Расскажи. – Она выключает кран. Нависает над столом, скрестив руки.
– Я не настолько примитивна, чтобы поверить во все это любовное дерьмо. Это заразный вирус, его подхватывают особи мужского пола, и, я думаю, в результате они все когда-нибудь вымрут из-за него.
– Ты драматизируешь, Глор.
– Разумеется, Перри пытается снова затащить меня в постель. – Я протираю стаканы по второму разу. Эмили берет скатерть.
– Но ты же знаешь, чем это заканчивается. Я хочу сказать, можно, конечно, притвориться. Дейрдре вот притворяется. Она обручилась уже третий раз за год, хотя знает Джерри не лучше, чем я. Думаю, это все из-за стремления отсрочить разочарование. Лгать себе, говорить, что он лучший из всех. Я слишком честна для этого. Я просто не могу притворяться.
– Но этот русский…
– Ты не понимаешь, чем отличается Дмитрий, Эм? То же самое, что получать зарплату фальшивыми деньгами или резаной бумагой. Я знаю, что такое настоящие отношения, – когда-то я, продолжая метафору, тратила реальные деньги, я швыряла их направо и налево.
– Это звучит не слишком честно, Глор.
– А Дмитрию не нужны реальные вещи. Вот реальные деньги – да. Твой папа никогда тебе не показывал… Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Ну разумеется, Глория. – Она складывает стаканы на поднос. Целует меня в щеку. – Помоги мне донести.
Я хватаюсь за край подноса.
– Ты меня не слушаешь.
– Я слушаю. – Она открывает дверь. Я иду следом. – Но этот фальшивый русский не подходит к моей гостиной. Я не хочу, чтоб он травмировал моих гостей.
В недрах университетской библиотеки в твои руки нечаянно попала исчезнувшая без следа рукопись первого романа Эрнеста Хемингуэя. Как ты поступишь? Если ты прилежная студентка — опубликуешь ее и всю жизнь посвятишь кропотливому анализу, прячась в тени литературного гения. Но ты, не настолько амбициозна — и ты присвоишь манускрипт, опубликовав его под своим именем, сожжешь оригинал, оставив на память последнюю страницу, и станешь величайшей писательницей современности, любимым персонажем снобистской критики и желтой прессы, воплощением сказочного успеха.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.