Пастырское богословие, т.1 - [9]

Кроме внешнего исторического основания пастырство имеет и внутреннюю психологическую основу, вытекающую из духовной природы самого человека. Пастырство относится к глубоко врожденным потребностям человеческого духа. Оно могло исказиться в истории человеческой жизни, как исказилось в языческих религиях, но не могло уничтожиться, потому что было выдвинуто самим народом. Созданный по Образу Божию человек, хотя и отпал от Источника Жизни, но врожденная способность стремиться к богоподобию, к своему Первообразу, осталась в падшем человеке. Жажда общения с Богом и сознание невозможности единения по причине греховности, враждующей против Бога, порождают идею посредничества. Так внутренняя духовная нужда человека выдвигает ходатаев и посредников между грешным человеком и Богом. Выдвинутые народом представители должны были обладать высокими нравственными и духовными качествами. Народное сознание не могло допустить, что порочных людей Бог может услышать. Поэтому нравственная чистота и целомудрие служителей культа были необходимыми условиями сближения с Богом. В языческих религиях служители алтаря — жрецы, весталки и другие — должны были вести безбрачную жизнь. Эти требования в языческой и иудейской религиях с особой силой уяснились в христианстве. «Подобает убо епископу быти непорочну, единыя жены мужу, трезвену, целомудру, благоговейну, честну, страннолюбиву, учительну, не пиянице, не бийце, не сварливу, не мшелоимцу: но кротку, (не завистливу), не сребролюбцу» (1 Тим. 3,2–3). Естественное общечеловеческое сознание греховности и недостоинства общения с Богом выделяет из среды самого народа лучших представителей, которые должны были посвятить свою жизнь служению человечеству в качестве ходатаев и посредников. Особенно ярки выразилась необходимость посредника у еврейского народа в самый ответственный момент, когда народ должен был вступить в общение с Богом на горе Синай. Страх и ужас объял весь израильский народ, который сознавал свою преступность пред Богом (Быт. 20, 19). Израиль единодушно просил Моисея быть посредником между народом и Богом, вступить в общение с Ним вместо народа, обещаясь исполнить все, что Господь возвестит народу через Моисея. Такое сознание народом своего недостоинства к богообщению, проникнутое чувством покаяния и страха, было угодно Господу. Профессор Милов говорит, что Господь признает правильным решение народа и принимает Моисея как ходатая народа и провозвестника Своей воли[12]. И на протяжении всей истории Господь постоянно избирает для пастырского служения людей, которые возвещают людям волю Божию и являются духовными руководителями человечества: «И Той дал есть овы убо апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители к совершению святых, в дело служения, в созидание Тела Христова» (Ефес. 4, 11–13). Идея посредничества, выдвинутая самим народом не только не умалялась, но росла и укреплялась в сознании людей. Перед пришествием Сына Божия она вылилась в общечеловеческое ожидание Божественного Ходатая, Который окончательно должен был примирить человека с Богом. И это народное чаяние было не напрасным, но исполнилось с явлением в мир «Единого ходатая Бога и человеков, Человека Христа Иисуса, предавшего Себя для искупления всех». (1 Тим. 2, 5–6).

в) Мистическая основа

Самым существенным отличием пастырства от всех естественных общественных служений, выдвигающим его на особое место и дающим ему право именоваться служением благодатным, является то, что свое установление, высшие полномочия, благодатную силу пастырство получает от Бога. Святитель Иоанн Златоуст в своем творении о священстве пишет: «Священнослужение совершается на земле, но по чиноположению небесному; и весьма справедливо, потому что ни человек, ни ангел, ни архангелы и ни другие какие-либо сотворенныя силы, но Сам Учитель учредил это чинопоследование, и людей, еще облеченных плотию, соделал представителями ангельского служения. Люди, живущие на земле и еще обращающиеся на ней, поставлены распоряжаться небесным и получили власть, которой не дал Бог ни ангелам, ни архангелам; ибо не им сказано: елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси; и елика аще разрешите на земли, будут разрешены на небеси. «Земные» властители имеют власть связывать, но только тело, а эти узы связывают самую душу и проникают в небеса; что священники совершают на земле, то Бог довершает на небе, и мнение рабов утверждает Владыка. Не значит ли это, что Он дал им всю небесную власть[13].

Нравственно-мистическое обоснование бытия специального пастырского института с точки зрения экономии домостроительства и идеи Церкви вполне оправдывает деятельность в Церкви пастырей, не выдающихся даже особенной нравственностью[14]. Они наделены полномочиями для руководства другими. Отрицание протестантами и сектантами особой пастырской благодати совершенно тенденциозно.

Пастырь не только ставленник народа. Он, главным образом, избранник Божий, призванный к великому служению среди народа. «Не вы Мене избрасте, но Аз избрах вас и положих вас, да вы идете и плод принесете, и плод ваш пребудет, да егоже аще просите от Отца во имя Мое, даст вам» (Ин. 15, 16). А святитель Тихон Задонский в поучении о пастырском призвании говорит: «… по общему христианскому гласу, епископы и пресвитеры нарицаются пастырями, и Божие Слово им титул сей присваивает и поручает в руки их стадо Христовых словесных овец, Кровию Христовою искупленных… Без звания и избрания правильного никто не должен в пастырское служение вступать, как говорит Апостол: никтоже сам о себе приемлет честь (иерархическую), но званный от Бога, якоже и Аарон: тако и Христос не Себе прослави быти Первосвященника, но глаголивый к Нему: Сын Мой еси Ты, Аз днесь родих Тя. И святой Предтеча поучает: не может человек принимати ничесоже, аще не будет дано ему с небесе (Ин. 3, 27). Как пророки и Апостолы безпосредственно гласом Божиим избраны и позваны в великое дело их служения, так хотящим вступить в их великое дело надобно ожидать звания и избрания Церкви