Пастухи призраков - [49]

— Ясненько. Кстати, с тех пор, как мы последний раз встречались, ты неплохо освоил русский.

— Сейчас язык не важен, — снова разулыбался Ван Юн.

По старой привычке Лена всмотрелась в полоски на белой майке китайца, очень тоненькие синие полосочки. Взгляд скользнул выше, упёрся в пластиковые пуговицы воротника (бабушка пришивала такие к наволочкам) и снова вниз, по выступающим венам коричневой руки.

— Вы не спите, — сообщил Ван Юн.

Благодаря бегущим по венам зелёным струйкам, полным искрящихся микровзрывами хаттифнаттов, выглядел он так, словно среди его предков затесались ёлочные гирлянды и Туве Янсон. Лена перевела взгляд на собственную руку и расстроилась ещё сильней: цвет крови, а также концентрация в оной хаттифнаттов соответствовали местным стандартам. То же самое касалось Фаниных боков, как и в прошлый раз, основательно позолоченных. На Нюсю Лена решила не смотреть, но не удержалась.

— Прекрати это со мной делать! — в ужасе приказала она.

Ничто вокруг Лены окрасилось в яростно-малиновый цвет, разгораясь, хлынуло к Ван Юну, некоторое время слепо в него тыкалось, точно упёршийся в стену ёж, и угасло.

— Я ничего не делаю, вы видите то, что есть, — Ван Юн посмотрел на Лену с боязливым уважением. — Я не знал, что среди лаоваев встречаются пастухи призраков.

Лене сделалось почти так же неловко, как когда она спёрла в школьной столовке булочку с сахарной пудрой и её застукала буфетчица.

— Извини, нервы того. Можешь хотя бы объяснить, что это за белая мелочь?

— Мы называем их «се», — с готовностью ответил Ван Юн.

— Кто «мы»?

— Мастера мази. У людей нет для се названия, потому что люди их не видят. Пастухи призраков тоже не видят се. В Дунчанцзе живут два брата, оба пастухи призраков. Они богатые, почти как горожане…

— Да, чтобы ты знал: призраков я не пасу, — заявила Лена, впрочем, не очень уверенно и всё же полюбопытствовала: — Неужели на этом можно разбогатеть?

Недоверчиво-удивлённая улыбка.

— Пастухи призраков имеют власть над духами, «ловят» жизни и впускают в тела умирающих. В Китае за это хорошо платят, разве в России — нет? У нас пастухов призраков зовут в семьи, где кто-нибудь тяжело болеет или пропал, а также если потерялась свинья.

Лена пожала плечами.

— А. Ну да. Что-то такое имело место. Но я только…

Настороженная улыбка, кивок.

— Вы из семьи пастухов призраков. Не знаю, почему вы видите се.

— Твою мазь ела, — буркнула Лена. — И оба раза попала сюда. Более или менее. Но сегодня у меня чисто по памяти получилось.

Глаза Ван Юна стали сливообразными, отчего он сразу сделался похож на любимую Ромой мангу, не хватало парящих вокруг головы вопросительно-восклицательных знаков, которые возникли, стоило Лене о них подумать. Ван Юн разогнал их ладонями, точно мошек.

Смущаться Лена не умела, вместо этого она злилась.

— Ну, ела, и?! Чего вылупился?

— Отец запретил мне лечить… некитайцев, он сказал: «Что хорошо для людей Чжунго, приносит лаоваям бесчисленные беды». Не обижайтесь, мой отец старый человек из деревни.

— А я не обиделась, и потом, он вроде как прав. Но Фанту я, между прочим, твоей мазью не кормила и даже не мазала, почему же она с нами болтается, набитая хаттифнаттами по самые помидоры? Может, мне пальцы случайно облизала? Ты не в курсе, как эта, блин, мазь действует на собак? Не представляю, как я буду объясняться с ветеринаром! И почему она золотая?

— Не беспокойтесь, ваша собака не ела мазь. Собака идёт за хозяином всюду, такова природа собак. Она золотая потому, что намазана вашей любовью. У вас в России продаётся масло из молока. Ваша любовь — как масло. Так вы её защищаете.

«Допустим, — подумала Лена, — Любовь, выраженная в масле, — у нас семейное. Знал бы ты, сколько в меня бабушка этого масла впихнула, странно, что я жирных следов при ходьбе не оставляю».

— Любовь бывает в чём угодно, — сказал Ван Юн. — В рисе очень часто бывает. В зонтиках тоже. Бывает в голодных духах или небожителях, один человек был обмотан золотым драконом. Он был единственным сыном у матери. Такая сильная защита.

— Угу, а Нюся тут потому, что такова природа Нюси? — Лену мучал стыд — на Нюсе масла почти не было заметно, разве что немного на затылке.

— Да. Её мать слышала се, когда носила её. Дети слушающих се от рождения принадлежат двум мирам. Моя мать также слышала се. Отец забрал меня у родных матери в обмен на мазь. Зелёной мазью лечат тех, кто слышит се. Её не едят. Ею мажут глаза и виски, после этого навсегда перестают слышать се. Я дал зелёную мазь Гале, сейчас она должна быть здорова.

Лена почувствовала, что близка к истерике.

— У Галки всё в порядке. Значит, бабка правильно её пугала?! Одержимость хаттифнаттами — как раз тот самый перчик, которого нам по жизни не хватало! И что теперь с Нюськой делать? Мазь от одержимости не катит? И что мне делать с собой, тоже хотелось бы знать. Записываться на приём к экзорцисту по фотографии? Интересно, балуется ли Лидочка экзорцизмом. Правда, я вроде никого пока не слышу, ну, кроме тебя, если это считается. Вот папа обрадуется, а уж Ромка просто уписается от счастья, он-то, дурак, решил, что отстрелялся…