Пасторский сюртук - [81]
— Мошенник! Fri pon! Ни одному твоему слову не верю! Распутник! Прочь с моих глаз! Прочь, говорю! Vade retro![52]
Шевалье вздохнул, страдальчески закатил глаза и поднял руку в перчатке, будто собираясь принести клятву.
— Ах, барон, отчего такое недоверие? Хотя, пожалуй, я понимаю… Вы сердитесь из-за злополучной встречи в веселом доме. Cette malheureuse affaire![53] Я в отчаянии, барон, и не могу не признать, что явился тогда весьма некстати. Однако ж с наилучшими намерениями.
— Наилучшими?! Ха-ха! Прочь! Прочь с моих глаз!
— Видит Бог, помыслы мои были безупречны. Мог ли я знать, что застану вас в столь щекотливой ситуации? Но сделанного не воротишь. И теперь у вас несомненно есть определенные обязательства перед дамой, благорасположением коей вы воспользовались.
— Обязательства? У меня?
— Такие обязательства признаёт любой добропорядочный мужчина.
— Лгун! Обязательства… Не вы ли изгадили колодезь, когда я хотел из него напиться?
— Вы повергаете меня в недоумение, барон.
— Ох и лгун! Да мне теперь все равно. Правда все равно. Развратничайте с Эрмелиндой, сколько вам угодно.
Шевалье потер лоб, на лице у него читалось недовольство и отвращение.
— Ah, quelle idée, mais c’est dégoűtante…[54] Какое фантастическое подозрение. Чтобы я… Я! Нет, это просто безумие. Я неожиданно вошел в комнату, согласен, и ненароком застал вас в щекотливой ситуации, этого я тоже не отрицаю. Но такое! Ventre-saint-gris! Нет, тысячу раз нет! Вы вскочили с постели, закричали как безумец и устремились вон. Я пытался остановить вас, но, увы, раненая нога… Enfin! Все же я вас отыскал. И в каких обстоятельствах! В глубочайшем унижении и в обществе этого остолопа, несчастный дворянин, вдобавок одержимый болезненными фантазиями…
— Не верьте ему, — прогремел из грота Длинный Ганс.
— Кретин! Ах, барон, как же вы, наверное, страдали, вы, человек благородного происхождения, тонкий, впечатлительный… Единственный слуга — этот Гаргантюа… ужасная пещера, грубая пища…
— Что правда, то правда, — признал Герман. — Заливной поросенок был в самом деле отвратный.
— Вот видите! Ваш тонкий организм бунтует, ах, что за судьба, справедливость взывает к небесам о мщении… Какое счастье, что при вашем головокружительно высоком происхождении никакое бесчестье не может вас запятнать. С вами обстоит так же, как с барышней Эрмелиндой. Для репутации обыкновенной бюргерши sejour[55] в веселом доме был бы губителен, однако ж грязь сточной канавы никогда не пристанет к столь белоснежному, аристократическому существу, как она. Сей печальный опыт лишь привнес толику спокойствия и равновесия в ее прежде несколько строптивую натуру…
— Эрмелинда, — пробормотал Герман, потирая лоб. — Господи, неужели этому суждено вернуться…
— И вы, барон, тоже должны вернуться. К своему званию, правам, обязанностям. И в Вальдштайн.
— Эрмелинда… Так это правда, что вы и Эрмелинда… что ничего… я имею в виду…
— Фантастическое подозрение. Конечно, нет.
— Где мне ее найти?
— В Вальдштайне, где же еще? Я, разумеется, поспешил вызволить высокоблагородную барышню из этого вертепа.
— Вы… вызволили барышню Эрмелинду…
— Она все время спрашивала о вас. Неужели вы не понимаете, что покорили ее сердце?
— Нет. Я не хочу. Не хочу опять…
Шевалье нахмурился, скрестил руки на груди.
— Барон, я вынужден сделать вам упрек. Ваше поведение не подобает дворянину.
— Что?
— С высокоблагородной дамой так обращаться негоже.
— С кем?
— С Эрмелиндой фон Притвиц. С кем же еще?
— Так я, значит…
— Вот именно! Боже мой, никто вам не запретит этак бесчинствовать с молочницами и трактирными служанками, кровь горячая, молодая, что в этом дурного? Но с такой дамой, как высокоблагородная барышня фон Притвиц, согласитесь… Как истинный дворянин, вы должны узаконить вашу связь, тем более что она, очевидно, чревата плодом.
— Что вы говорите!
— А что вы, собственно, ожидали? Ваша пылкая страсть, ваши могучие чресла, mais vous êtes un vrai Hercules, mon cher baron…[56] Барышня фон Притвиц понесла.
— О Господи. Что я наделал. Бедное дитя. Как же мне быть…
— Не понимаю ваших сомнений, барон.
— Верно, я ведь барон, это упрощает дело. Ах, только бы она согласилась… А кстати, каким образом все это связано с моим баронством?
— Не верьте ему, — опять прогремел Длинный Ганс.
— Ах, все очень просто. Правда открылась бы уже давно, если б не ваше редкостное сумасбродство… Enfin, до поры до времени на моих устах печать молчания. Мне поручено привезти вас в Вальдштайн, там вы все и узнаете.
— Ну что ж, тогда с Богом. В Вальдштайн. Барон? Господи, не так уж это и глупо. Верно, Длинный Ганс? Нечего тут разлеживаться и злобствовать. Поедешь со мною, домой.
— Не хочу. Что-то здесь нечисто.
— Заклинаю вашу милость оставить этого малого здесь. Какая неотесанность, какой фамильярный тон… Ему не место в новой жизни, которая вас ожидает.
Герман медлил. Шевалье завороженно смотрел на него.
— Ей-Богу, не знаю… Оставить Длинного Ганса? Нет, это невозможно. Он следовал за мною в унижении, значит, последует и в благополучии.
Шевалье ощерил зубы в уродливой гримасе и опять скрестил руки на груди. Герман ничего не заметил. Снял лавровый венок, развязал платок и яростно крикнул в недра грота:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.
Андрей Ефимович Зарин (1862–1929) известен российскому читателю своими историческими произведениями. В сборник включены два романа писателя: «Северный богатырь» — о событиях, происходивших в 1702 г. во время русско-шведской войны, и «Живой мертвец» — посвященный времени царствования императора Павла I. Они воссоздают жизнь России XVIII века.
Из великого прошлого – в гордое настоящее и мощное будущее. Коллекция исторических дел и образов, вошедших в авторский проект «Успешная Россия», выражающих Золотое правило развития: «Изучайте прошлое, если хотите предугадать будущее».
«На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел». Великий царь мечтал о великом городе. И он его построил. Град Петра. Не осталось следа от тех, чьими по́том и кровью построен был Петербург. Но остались великолепные дворцы, площади и каналы. О том, как рождался и жил юный Петербург, — этот роман. Новый роман известного ленинградского писателя В. Дружинина рассказывает об основании и первых строителях Санкт-Петербурга. Герои романа: Пётр Первый, Меншиков, архитекторы Доменико Трезини, Михаил Земцов и другие.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.