Пастораль с лебедем - [175]
Еще одна быль-небылица… Шрам ведь был у Аргира слева, у самого сердца. Да не все ли равно, право-лево… Лишь бы отвлечь, заморочить, отвести от Анны-Марии сплетни и косые взгляды. Смерть, коса, шрам, цыган… И, как тот косарь-бездельник, подсвистывает ковыль над словами людскими.
Лошадь плелась шагом. Подходил к концу нескончаемый день, знойный закат разлился над горой Хыртоп. Впереди процессии, за возницу, восседала слепая парализованная старуха, вместо похоронного катафалка скрипела замызганная телега, а в оглоблях плелась тощая пегая лошаденка. И над этим сборищем витали догадки и домыслы о человеке, ступившем на последнюю свою тропку. Может, вы объясните, почему поставить точку в истории Аргира должна была байка тети Наталицы о косаре?
Но вот справа — женский голосок.
— Что-то уж больно красиво она причитала, аж сердце надрывается…
Тетю Наталицу сейчас не тронь намеками:
— Ха, милая, что они стоят, наши слезы? Я, когда под венец шла с мужем моим покойным, тоже плакала. А спроси отчего, сама не знаю. Плачется, вот и плачешь, на роду нам так написано.
— Ага, и я говорю, причитает — заслушаешься! — поддакнула другая.
Из села, нам навстречу, шел Михалаке Капрару. Вернулся-таки домой. Он ведь еще в субботу отправился в Унгены на ярмарку, ту самую воскресную ярмарку, продать пару волов. Ушел в субботу, обратно только сегодня добрался, на третий день. А до Унген рукой подать, километров восемь напрямик. Как вы думаете, если человек восемь километров идет три дня, все у него в порядке? Да еще в селе обрадовали: «Мертвые… раненые… может, и твой там?»
Теперь шагает в сторону взгорья. Разве представлял Михалаке вечером в субботу, какие сальто-мортале выкинет воскресное утречко? Что волы его пойдут не под молот на бойню, а взмоют к небесам, как ангелы, вместе с кладбищенскими крестами, вслед за забором Никулае Захарии, к которому привязал их хозяин… А сам хозяин сейчас теребит обрывок привязи на шее и бормочет быстро-быстро, будто не в себе:
— Видали, что осталось? — И дергает за веревку. — Вот я, жив, братцы, чудом жив остался. Там палят в белый свет, а я с ног сбился — куда эти чертовы волы подевались? Веревка вот от них… Ходил-ходил, ничего не выходил. Три дня рыскал, под бомбами, как под дождиком. Думаю, не найду скотину — сгодится эта веревка мне на петлю. А идти страх лютый: ступнешь — земля стонет голосами; почитай, половина Унген того… под развалинами. Живьем засыпало… Вот те и ярмарка, погуляли… Пить хочется, невмоготу, темнеет на дворе уже, а колодца не видать. Вспомнил: во дворе у лавочницы Рухлы колонка. Знаете ее дом? Прямо перед церковью, в восемь окошек. Прихожу, а дом как ветром сдуло! Смотрю, туда ли попал? Пустырь голый, хоть шаром покати. На углу старая акация, а на верхушке, вижу, кресло мадам Рухлы качается, как плетеная люлька… А мне впотьмах черт-те что померещилось, зову: «Сударыня Рухла! Добрый вечер, вы слышите?!» Кричу и не слышу. Себя самого не слышу! Верите ли, совсем голоса не слышу… Ну скажите, не пора петлю вязать? Кресло забралось на дерево перед святой церковью! Да, что я говорю… слышите, кто-то поет? Что за песня? Давайте вместе споем…
Заходит солнце. Наверно, где-то в теплых краях какой-нибудь араб-бедуин слез со своего верблюда и пристроился на бархане, бьет челом аллаху: о алла-иль-алла… великий и всемогущий, дай нам, аллах, мира… только мира прошу, все прочее приложится. А Михалаке Капрару здесь, в поле, о другом запел: о волы… если б вы знали, какие были у него волы… как теперь жить ему без этих волов?
Неужели с таким отпеванием мы спровадим Аргира на вечный покой?
Правда, стоит воздать хвалу обители нашего вечного покоя: кладбище — наша гордость! Самый тенистый уголок в округе, трава здесь густая, сочная, бархатистая. Питают ее соки земли, корни жадно сосут влагу из останков усопших вдов, младенцев, жилистых спин бедняков, мозгов старосты и отставного пристава. Хоть прописывай травку как лекарство от всех хворей! Спросите, будет ли прок? Так уже есть — кладбищенский сторож пасет на ней своих коз. Нашему сторожу Василе Бану под восемьдесят, схоронил уже трех законных жен и взял четвертую, ядреную вдовушку тридцати восьми лет, а все потому, что каждое утро пьет жирное молоко своих коз, откормленных на траве кладбища.
Вот он маячит у ворот: дорога на кладбище проходит через его двор. Нет, не подумайте, Бану не против еще одного предать земле. Идите ищите место, если есть нужда, но для порядка не мешает объяснить, что к чему, согласны? Он приподнял мешковину на телеге.
— Так-так… Вижу, не порожняком. А кто же это такой? Кого вы мне привезли? Я сижу тут, ничего не знаю, меня не предупреждают. Кто хоронить будет, где родственники?
Будто ожил древний мифический Харон: что за поклажа? Еще один с душой распростился? Лодка уже полная, куда же его втиснуть…
А мои односельчане… Лица у них запылились, цветом сравнялись с ковылем, степной полынью, и за день каждый успел перебрать в уме свое житье-бытье. Думать-то они думали усердно, пыхтели с непривычки, но путаницы в голове не поубавилось. Как ты сладишь с этой жизнью, если она такие фортели выбрасывает… И еще торчит над душой этот буквоед Бану, и надо ему растолковать: вот, Василе, нашли в поле убитого, к тебе привезли. А кто таков… сам гляди, солдат как солдат, лежит, и все тут.
В книгу одного из ведущих прозаиков Молдавии вошли повести — «Элегия для Анны-Марии», «На исходе четвертого дня», «Набросок на снегу», «Алба, отчинка моя…» и роман «Сказка про белого бычка и пепельного пуделя». Все эти произведения объединены прежде всего географией: их действие происходит в молдавской деревне. В книге представлен точный облик современного молдавского села.
В повести Василе Василаке «На исходе четвертого дня» соединяются противоположные события человеческой жизни – приготовления к похоронам и свадебный сговор. Трагическое и драматическое неожиданно превращается в смешное и комическое, серьезность тона подрывается иронией, правда уступает место гипотезе, предположению, приблизительной оценке поступков. Создается впечатление, что на похоронах разыгрывается карнавал, что в конце концов автор снимает одну за другой все маски с мертвеца. Есть что-то цирковое в атмосфер «повести, герои надели маски, смеющиеся и одновременно плачущие.
Две неразлучные подруги Ханна и Эмори знают, что их дома разделяют всего тридцать шесть шагов. Семнадцать лет они все делали вместе: устраивали чаепития для плюшевых игрушек, смотрели на звезды, обсуждали музыку, книжки, мальчишек. Но они не знали, что незадолго до окончания школы их дружбе наступит конец и с этого момента все в жизни пойдет наперекосяк. А тут еще отец Ханны потратил все деньги, отложенные на учебу в университете, и теперь она пропустит целый год. И Эмори ждут нелегкие времена, ведь ей предстоит переехать в другой город и расстаться с парнем.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
А что, если начать с принятия всех возможностей, которые предлагаются? Ведь то место, где ты сейчас, оказалось единственным из всех для получения опыта, чтобы успеть его испытать, как некий знак. А что, если этим знаком окажется эта книга, мой дорогой друг? Возможно, ей суждено стать открытием, позволяющим вспомнить себя таким, каким хотел стать на самом деле. Но помни, мой читатель, она не руководит твоими поступками и убеждённостью, книга просто предлагает свой дар — свободу познания и выбора…
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
За что вы любите лето? Не спешите, подумайте! Если уже промелькнуло несколько картинок, значит, пора вам познакомиться с данной книгой. Это история одного лета, в которой есть жизнь, есть выбор, соленый воздух, вино и море. Боль отношений, превратившихся в искреннюю неподдельную любовь. Честность людей, не стесняющихся правды собственной жизни. И алкоголь, придающий легкости каждому дню. Хотите знать, как прощаются с летом те, кто безумно влюблен в него?