Пассажиры первого класса на тонущем корабле - [18]
По мере того, как каждая элита заявляла о своих экспертных знаниях, она устанавливала контроль над отдельными колониями: военная элита и нобилитет — над Юго-Западной Африкой, — над Самоа, а в дальнейшем и над Циндао в Китае. Купцы же так нигде и не добились господства. Притязания на экспертное знание защищали колониальные элиты от их номинального начальства в Берлине, от элит метрополии, которые осуществляли лоббистское давление на чиновников в Германии, а также от элит в других колониях, которые в силу того, что они правили иными разновидностями туземцев, обладали другим экспертным знанием, которое нельзя было автоматически перенести в другую колонию.
Как только та или иная элита получала контроль над определённой колонией, она приобретала возможность не допускать прямого вмешательства немцев из метрополии в колониальную политику или осуществления ими косвенного влияния путём объединения с какой-либо одной колониальной элитой против других в обмен на некие политические решения или долю в колониальной добыче. Это было заметно по растущей способности колониальных чиновников предпринимать недружественные действия по отношению к заведомо неочевидным интересам капиталистов из метрополии, или даже к второстепенной геополитической заинтересованности в своих колониях центрального правительства Германии. Этот же момент демонстрируют и сами совершенно разные типы политики в отношении местного населения, которую чиновники реализовывали в Юго-Западной Африке, Самоа и Циндао, причём эти отличия невозможно вывести из экономических или геополитических соображений. В то же время особые познания и организационные базы колониальных чиновников не давали им какого-либо рычага воздействия на элиты в метрополии. В отличие от колоний и квазиколоний Британии, Франции, Испании, Нидерландов, Португалии, а затем и Соединённых Штатов, германские колонии не влияли на отношения элит в метрополии. Иными словами, германские колониальные элиты увеличивали свою автономию, самоизолируясь от интересов метрополии.
В колониях других империй, как будет показано далее, колониальные чиновники не были способны выстраивать собственные притязания на экспертные знания и беспрепятственно действовать на их основании. Правительства метрополий в Лондоне и Париже, а также в Брюсселе, Риме и Вашингтоне с разной степенью успешности создавали центральные институты для управления чиновниками, которые назначались ими в колонии, даже когда эти люди на местах утверждали, что являются специалистами по управлению местным населением. В Германии же спустя несколько десятилетий нацисты отказались от того, чтобы «политику по отношению к местному населению» завоёванных европейских территорий определяли дипломаты, военное командование и бизнесмены, и внедряли жёсткий контроль над немецкими чиновниками на этих землях. Отсутствие экономической и геополитической значимости немецких колоний уникальным образом повышало силу культурных притязаний колониальных чиновников, и в то же время гарантировало им изоляцию от политики метрополии. То, какое воздействие это отсутствие значимости колоний оказывало на имперскую динамику в целом, можно лучше всего понять в сравнении с империями, присутствующими в верхней половине таблицы 1.1, чьи колонии действительно влияли на политическую экономию метрополии.
Ценные и имевшие принципиальное геополитическое значение колонии овладевали вниманием элит метрополий и способствовали их вмешательству в колониальные дела. Однако в Испанской, Французской и Британской империях, представленных в верхнем левом квадранте таблицы 1.1, колониальные элиты сохраняли высокую степень автономии, даже несмотря на то, что они оказывали глубокое влияние на социальные отношения в метрополии. Как им удалось этого достичь?
Некоторые колонии, захваченные французами, испанцами и британцами, обладали громадной ценностью, и богатства, которые можно было оттуда изъять, стали быстро очевидны для элит в метрополии. Последние соперничали друг с другом за контроль над колониями, расставляя своих представителей на должности и земельные владения в завоёванных землях. Ни одна из многих элит в испанской и французской метрополиях не создавала отдельные колониальные элиты по своему образу и подобию, которые отличались бы по типу культурного капитала, как в случае германских колоний, или особым организационным аппаратом. Напротив, испанские и французские короли, крупная знать, духовенство и государственные чиновники предоставляли людям, направлявшимся в колонии, множество концессий в обмен на авансовые платежи, или обещали им долю в будущих доходах. Хотя монархи (по крайней мере, теоретически) выступали арбитрами последней инстанции в разрешении конфликтов между колониальными притязаниями, они зачастую уступали эти полномочия или особые колониальные концессии элитам метрополий в обмен на доходы или внутриполитическую поддержку, что ещё больше ослабляло влияние метрополии на колониальные элиты.
