Пассажиры первого класса на тонущем корабле - [126]
В таком случае «великий разворот» в логике Бартелса, да и Фрэнка предстает результатом неверных восприятий избирателей, которые переворачивали выборы вверх дном. Однако с помощью аргументов Бартелса невозможно объяснить другие приводимые им данные. Он демонстрирует, что с 1947 по 1974 годы, в период, на который пришлось президентство республиканцев Эйзенхауэра и Никсона, доходы во всех процентилях росли почти одинаково (за исключением верхних 5%, чьи доходы росли медленнее). После 1974 года доходы нижней половины населения прекратили расти и существенно увеличивались лишь в самых верхних процентилях.[698] Эти данные плотно коррелируют с новаторской работой Томаса Пикетти и Эммануэля Саэса, которые обнаруживают, что доля национального дохода, которая доставалась верхним 0,1%, с 1960 по 1980 годы была неизменной, а затем постоянно росла, наиболее быстро увеличившись при Клинтоне.[699] Уровень налогообложения этой топовой группы снижался главным образом при Картере и Рейгане.[700] Приведённые данные позволяют сделать вывод, что даже если бы демократы после 1974 года выиграли больше президентских выборов, это не оказало бы существенного воздействия на впечатляющий рост неравенства доходов и благосостояния в дальнейшем. Кроме того, Бартелс не приводит никаких подтверждений того, что победы демократов привели бы к существенному расширению социальных благ, поскольку в те годы, когда демократы контролировали и пост президента, и Конгресс (1977–1980 и 1993–1994), не было принято ни единой новой социальной программы.
Итогом самого последнего промежутка, когда демократы одновременно контролировали пост президента и Конгресс (2009–2010 годы), стало принятие закона о доступном медицинском обслуживании, ставшего первым крупным актом социального законодательства начиная с 1960-х годов. К сожалению, программа Obamacare, в отличие от программ Великого общества, не являлась частью серии законопроектов, которые обращались к некоему ряду проблем и различным группам избирателей. Надежды на то, что худший экономический кризис со времён Великой депрессии и бедствия в Афганистане и Ираке приведут к значительным предпосылкам для прогрессивной политики, не оправдались. Программа Obamacare оказалась вещью в себе: её не сопровождали другие меры перераспределительного характера или ограничения для могущества корпораций, а её вступление в силу требовало масштабных субсидий и уступок для коммерческих структур, которые контролируют систему здравоохранения США.
Конгресс с демократическим большинством 2009–2010 годов отверг предложения Обамы, которые способствовали бы профсоюзной организации труда, контролировали глобальное потепление и вели к либерализации иммиграции; результаты действий исполнительной власти по этим направлениям были скромны. Закон Додда-Фрэнка о реформировании Уолл-стрит и защите потребителей до недавнего времени имел ограниченное влияние на финансовый сектор. В конечном итоге его эффект будет определяться подзаконными актами, которые спустя шесть лет после принятия закона так и не были разработаны в полном объёме. К тому же их ещё придётся внедрять органам исполнительной власти, которые при Обаме, как и при предыдущих президентах, демонстрировали мало охоты идти на конфронтацию с Уолл-стрит (а при Трампе исполнительные органы склонны к ослаблению, а то и отмене этих нормативов). Наиболее печально известным примером из этой серии стало почти полное отсутствие привлечения к ответственности финансистов, чьи мошенничества привели к краху 2008 года.[701] Как отмечал Джеймс К. Гэлбрейт, «ничего не было сделано с вознаграждениями банкиров, и по мере поступления информации об их бонусах это явно чревато катастрофическими политическими последствиями. Никто не может утверждать, что администрация подходила к этому вопросу, учитывая общественное мнение».[702]
Ошибочно, как это делают слишком многие журналисты и политические соперники Обамы, приписывать его слабые стороны якобы отсутствию настойчивости, или личному равнодушию, или некой глубокой психологической потребности к поиску компромисса, или чрезмерной вере в суждения советников с высокими регалиями. В действительности даже более агрессивный и настойчивый президент не смог бы выполнить существенно больше задач, чем удалось Обаме, и в первые два года с демократическим Конгрессом, и уж подавно после этого, когда республиканцы сначала контролировали Палату представителей, а затем и Сенат. Обаме приходилось работать в узких политических рамках, сформированных процессами, проанализированными выше, и выборы 2008 года или последующие события эти рамки не преодолели.
