Пасодобль — танец парный - [9]
Дома я вдруг поняла, что лучше было остаться. Разгадывать ребусы не всегда хорошо. Я выглянула с балкона и никого не увидела.
«И пусть! — подумала я. — Лань трепетная!»
А настроение испортилось. На весь остаток дня. Из-за какого-то болвана.
Глава 3
У меня было плохое настроение уже неделю. Нетипичное для меня. Я анализировала свое подсознание и не могла понять, в чем дело. Хотя ответ лежал на виду — Иван-дурак. Но мне противно было даже думать об этом. Я знала только одно, если у меня появлялся менфренд, то у менфренда сразу исчезали другие интересы, кроме меня. Жизнь менфрендов до и после меня не существовала для меня. Они приходили из пустоты и проваливались в пустоту. Иван-дурак после свидания в скверике за всю неделю не позвонил мне ни разу. Это было настолько феноменально, что не укладывалось в моем сознании. Я впервые оказалась кому-то неинтересной. Но думать от таких вещах с самой собой категорически запрещается, можно самой себя сглазить. Дураки приходят и уходят, а я остаюсь.
С другой стороны, я не нежная сильфида. Я предпочитаю действовать, а не ждать манны небесной. В таком случае следует рубить гордиев узел, чтобы не мучиться. Если Иван — дурак, то «чао, бамбино, сорри». Отмучился, забыл и пошел по жизни дальше. Кстати, именно поэтому я сдавала экзамены в первой пятерке жаждущих. Отстрелял — и гуляй смело, пока другие маются в пыточной возле экзаменационного кабинета.
— Как живешь-можешь? — поздоровалась я с Люськой.
— Пока могу, живу, — философски ответила она. Как Сократ в юбке.
— А Радик?
— Что нам надо? — проницательно спросила Люська Лучше бы она не проницала больше, чем следует.
— Ванятка затих, как диверсант, — я разрубила гордиев узел.
— Он тебя боится.
— За что?
— Ты не умеешь говорить нормально. Одни ужимки и прыжки. Психологически устойчивых это утомляет, а неустойчивых пугает.
Оказывается, моя близкая подруга была неблизкой. Она терпеть меня не могла! Я позвонила ей за утешением, а она принялась читать мне нотации. Я сцепила зубы.
— Мерси. Предупредила, что он трусоват, — с наигранным благодушием произнесла я.
— В данном случае трусость не патология, а норма. Или как там у вас говорят?
Она надо мной еще и издевалась!
— Как говорят? Вовремя закончить задушевную беседу с закадычной подругой. Вот что такое норма!
Я швырнула трубку и уставилась в окно. В темном, пыльном углу края света обнаружились два, точнее, три человека, которым я активно не нравилась. Люська, Радик и Иван-дурак. Ну и скатертью дорога! Туда, где обнаружились. Я велела родителям говорить этой троице, что я в библиотеке круглыми сутками, если они будут звонить. Но мне никто не позвонил.
Я релаксировала на диване в ординаторской. Червяков был моим временным сэнсэем на ночном дежурстве. К нему явился его друг Дробышев.
— Фотосессия? — спросил меня Дробышев. — Почему в одежде?
Я вяло отмахнулась рукой от нелепого вопроса нелепого человека.
— Дробышев, ответь мне как нейрохирург. Что такое любовь в биологическом ракурсе?
— Условный рефлекс, — засмеялся Дробышев, пялясь на мои ноги.
— Ну и? — Я запахнула халат плотнее.
— Ну, попроще для самых дремучих, — Дробышев уселся на стол. — К примеру, объект Червякова — женщина.
— Мужчина — неудачный пример, — согласился Червяков. — Для меня.
— Его мозг получает индифферентный раздражитель от объекта: родинку на ее груди, звук ее голоса или запах ее волос. Если через пару секунд у Червякова произойдет выброс половых гормонов, то появятся предпосылки для возникновения условного рефлекса на данный объект.
— А если я увлекусь тату на другой женской попке, — радостно подхватил Червяков, — условный рефлекс на первый объект угаснет, едва родившись.
— Но если Червяков будет длительный период времени испытывать половое влечение к одному и тому же объекту, — развеселился Дробышев, — тогда возникнет устойчивый условный рефлекс, именуемый простым народом любовью.
— Что тебя потянуло на любовь? — внезапно заинтересовался Червяков.
— Меня на нее не тянет.
— Тебя надо вытянуть, как репку. Давай я, — блестя глазами, предложил Дробышев.
— Так уже вытягивали, — зевнула я. — В репке любви не оказалось.
Я проснулась утром от ощущения чужой руки между ног. В моих собственных трусиках. Я разлепила ресницы и увидела багровую физиономию Червякова над своим лицом. Он хрипел, как агонизирующий больной.
— Пшел вон! — рявкнула я.
Его рот захлопнулся. Лицо передернулось от переносицы до подбородка. Закрылось чадрой лютой злобы. Он прошелся когтями между моих бедер так, что я чуть не скрючилась от боли. Вытащил руку и спокойно помыл под краном.
— Скотина! — взбесилась я.
Он наклонился надо мной, вытирая руки.
— Что ты выкобениваешься? — с ненавистью спросил он. — Еще не выучила, как садиться на шпагат?
В мое поле зрения влетел его нос Я, не раздумывая, размахнулась кулаком и ударила изо всех сил. По лицу Червякова потекли две струйки крови.
— Дефлорация. Двойная, — жестко сказала я. — В следующий раз будет хуже. Тобой займутся другие люди. Их много больше, чем тебя.
Червяковым было кому заняться уже сейчас. Моему отцу и его друзьям. Они разодрали бы его как репку. Мне стоило только сказать. Но позориться? Нет уж! Если только совсем припрет к стенке.
Саша и Марат встретились в кафе. Что может быть банальнее? Она казалась яркой бабочкой, безрассудно летящей в огонь, привлеченной светом. Он казался одиноким охотником, щурящим серые миндалевидные глаза в поисках добычи. Все ходы предопределены, финал предсказуем. Но в жизни все сложнее, чем на сцене, и иногда роли меняются, тем более если за плечами каждого из игроков – своя тайна.
Любовь имеет разные вкусы – в ее сладости всегда есть горчинка, а в горечи чувствуется тайная сладость. Любовь пахнет морем и проступает на глазах тяжелой солью слез. Катя не знала любви. Брошенная и забытая собственными родителями, она умеет чувствовать только боль. Но пришло время покинуть темный угол одиночества и почувствовать вкус любви. Пусть он будет острым от разлук и соленым от слез, но это лучше, чем равнодушие и забвение.
Анна Зарубина привыкла к холоду и закалила в нем свое сердце, блестящее теперь алмазными ледяными гранями. Анна успешна, цинична и язвительна, но иногда ее тугими кольцами сжимает тоска, вызванная потребностью тепла. Чужой мужчина, оказавшийся вдруг неоправданно близким и родным, заменил ей солнце. Только может ли она наслаждаться теплом и счастьем, зная, что его обратная сторона – предательство и боль?! Ведь возлюбленный – муж ее умирающей от тяжелой болезни одноклассницы.
В каждом человеке заложен механизм саморазрушения, и при определенных условиях он срабатывает. Так было и с Натальей Лавровой. Пытаясь избавиться от терзающего ее чувства вины, она, словно в омут, бросилась в дискотечный смрад. Встреча с мужчиной и мальчиком, казалось бы, должна изменить ее. Но не слишком ли поздно, ведь судьба уже расставила фигуры на шахматной доске, все ходы прописаны наперед, и нет ничего обреченнее, чем простые необязательные отношения.
Лиза живет в доме, окна которого выходят на торцевую стену соседнего здания, заслоняющего небо. Это тяжело для нее, потому что она – из породы вольных птиц. Она спешит судить обо всем со всей пылкостью юношеского максимализма и страдает, входя в неизведанный доселе мир взрослых, где становятся сложными самые простые вещи, а ее дружба с мальчиком, живущим по соседству, трещит по швам. Оттого ли, что готовится уступить место другому чувству, или из-за странных отношений родителей, понять которые Лиза не в силах?..
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.