Пасхет - [2]

Конечно, сразу бегать я не смогу, но с помощью исцеляющих чар к вечеру пропадет даже шрам.

Как бы то ни было, мне необходимо высвободить негативные эмоции, иначе кто-то мог пострадать. Я вполне могла сорваться и снова устроить кошмарную жизнь всем своим обидчиками. Снова переходить эту черту мне не хотелось.

Гладкий пол легко отмыть, так что я уселась на свободное пространство рядом с кроватью и подальше отодвинула шерстяной коврик.

Мысли все еще оставались отвлеченными, поэтому легко было не отдавать отчета своим действиям и делать все по наитию.

Чтобы приглушить крик, я уткнулась лицом в подушку. И с силой вогнала нож в правое бедро.

От вспышки боли чуть не обмочилась. Нога мгновенно онемела, а листик тут же выскользнул из ослабевших пальцев, пачкая пол мелкими каплями крови.

Физическая боль действительно отвлекала. И плакать было не так стыдно. Вот она — рана. Существовала на самом деле, а не вымышленная глубоко в сознании, и действительно очень-очень болела.

Пару минут я все же выдержала. Основной эмоциональный всплеск уже прошел. Продолжать дальше было бы похоже на мазохизм. К тому же это становилось небезопасно.

Плохо рассчитала силы, а потому вместо небольшого пореза получила довольно глубокую колотую рану. Из-за чего кровотечение было довольно сильным, не говоря уже о дикой боли в одной из самых чувствительных мышц тела. Никто не отменял риск заражения, несмотря на чистоту ножа.

Чтобы сосредоточиться на чарах, требовалось время. Не так-то просто исцелить самого себя. Куда сложнее, чем кого-то другого. Возможно, потому что у меня не было таланта целителя.

Зная маму, если она и заявится сюда после ссоры, то не раньше вечера. Отец в ближайший день вообще будет делать вид, что ничего не произошло. Словно это его ни коим боком не касалось. Поэтому времени на исцеление и уборку у меня оставалось предостаточно.

Или я так думала. Потому что молчавшая до этого интуиция заставила меня вздрогнуть и спрятать нож обратно в духовное хранилище. Еле успела стянуть покрывало с кровати, как в комнату без какого-либо предупреждения вошла мама.

Она замерла на пороге и явно забыла все, что хотела сказать. А я всеми силами пыталась скрыть боль, но была не в том состоянии.

Поздравляю, Шура! У тебя замечательный талант создавать себе проблемы!

Какая же я идиотка.

— Сандра, что-то произошло? — аккуратно подошла мама, все еще не понимая причин моего бледного вида и того откуда взялась кровь. — Если у тебя начало цикла, могла бы попроситься в ванную. У тебя есть гигиенические принадлежности?

— Все хорошо. Мне не нужна помощь.

Я попыталась отодвинуться, но правая нога взорвалась оглушающей болью. Даже тошнить начало.

— Что-то я не вижу, что ты справляешься, — она конец вырвала из моей руки покрывало и замерла. — Обо что ты так?

От боли я сцепила зубы и уткнулась лбом в один из ящиков кровати.

— Сейчас обработаем. Сиди здесь, — поднялась она, и вышла в коридор.

Вот, бес! Она ничего не должна была узнать.

Вернулась мама довольно быстро. И тут выпотрошила на кровать аптечку.

— Рана глубокая? Чем ты так умудрилась порезаться?

— Все хорошо. Сама справлюсь, — я попыталась забрать у нее антисептик с ватой. — Мам, не надо. Просто оставь меня одну!

Она внимательно посмотрела на меня и закрыла дверь с внутренней стороны.

За это время я успела схватить флакон с пачкой стерильных тампонов и прижать к порезу. Мое шипение и писк было бы слышно на первом этаже, если бы не поглотители звука и запертая дверь.

Уже с другим выражением лица мама наблюдала за моими действиями. Она злилась. И куда сильнее, чем во время скандала.

— Могу я побыть одна? — попросила я тихо.

— Теперь нет, — холодно ответила она и присела на кровать с прямой осанкой. — Внимание хотела привлечь?

— Нет. Откуда мне было знать, что ты вернешься раньше обычного?

— Тогда зачем? Впрочем, знаешь? Мне все равно. Если ты смеешь так поступать, если у тебя хватило на такое ума…

Только не это. Только не снова!

Я сцепила зубы и уткнулась лбом в кровать. Рука рефлекторно вдавила ватный тампон в рану. Физически стало больнее, а фокус внимания, как я и планировала, сместился. Но вопреки ожиданиям, не полегчало.

Что сделать, чтобы она оставила меня в покое? Чтобы замолчала и перестала пилить? Это невыносимо, словно пытка.

Исцеление в ее присутствии я теперь точно сотворить не могла. Ее голос отвлекал на себя слишком много внимания, даже физическая боль не помогала.

— Пожалуйста, оставь меня одну. Прошу тебя, — не выдержала я.

— Что, прости? Тебя!? Да ты головой тронулась, раз уже режешь себя!.. — и ее монолог начался с новой силой.

Конечно, с Цветением эта пытка была не сравнима. Но в рейтинге того, что бы я не хотела испытывать, сочетание «истерика матери и колотая рана в большой бедренной мышце» справедливо оказались на седьмом месте. Сразу перед смертью от утопления. Там хотя бы не так долго мучаться. Знала по личному опыту.

Словно назло появились тошнота, головокружение и звон в ушах. Меня мутило и ужасно хотелось пить. Перед глазами летали мушки. А когда в голове появилось легкомысленное «ой», я провалилась в темноту на несколько мгновений.