Пасхальные люди. Рассказы о святых женах - [27]
– Ненавижу, – то и дело вырывалось у него с громким ревом. – Не-на-ви-жу!
Уже вторые сутки Хлотарь не выходил на люди, и когда обеспокоенный длительным затвором короля старый слуга Антуан заглянул к нему, тот швырнул в него бронзовый кубок, чем чуть не лишил беднягу жизни. Больше никто не осмеливался тревожить его величество.
– Ненавижу! – снова заревел король. И, стискивая кулаки, процедил: – Убью и епископа, и ее!
Он начал прокручивать в своей голове самые жестокие виды расправы. Но взвыл от тщетности подобных планов. Он был бессилен даже в своей мести.
Его законная жена, венчанная с ним перед Богом, помазанная на царство королева, сама, по своему желанию и без его согласия, приняла постриг. И, более того, была рукоположена в диаконисы, что полностью лишало его, ее живого мужа и короля франков, власти над ней. Теперь Радегунда была под покровом и защитой самой Церкви.
«В этом есть Божия воля!» – оправдывался епископ Медард, этот благочестивый старикашка, совершавший постриг. Хлотарь-то знал, что это за «Божья воля», когда мелкие людишки плели интриги против своего короля, прикрываясь именем Господа. Любой мальчишка-чтец скажет, что постригать одного супруга при жизни другого – это противоречит всем канонам. Где же здесь Бог?
Уже вторые сутки Хлотарь не выходил на люди, и никто не осмеливался тревожить его величество
А Радегунда? Лицо короля исказилось от гнева. Неблагодарная! Ведь он взял ее, пленную дочь короля Тюрингии, на попечение еще девочкой. Он дал ей лучшее образование, о котором другие женщины и мечтать не могли. Даже христианкой она, язычница от рождения, стала благодаря ему, Хлотарю. Именно он сделал из нее ту, кем восторгается весь простой народ.
Постепенно усталость и выпитое вино дали о себе знать, притупляя ярость короля. Он завалился на свое ложе, не снимая кожаных сандалий, и отрешенно уставился в резной потолок. Воспоминания крутились в его голове.
Всему виной та мерзкая старуха-прислужница. Если бы она к этому моменту уже не покоилась на кладбище близ имения Ати, он приказал бы отсечь ей голову. Это наверняка она заморочила юную Радегунду своими россказнями о святых и мучениках. Вот та и помешалась на делах милосердия и стала мнить о себе невесть что. Святоша-принцесса даже пыталась сбежать перед свадьбой, чтобы укрыться в монастыре. Но Хлотарь-то своего не упустит. И она стала его женой. Законной. Радегунда стала королевой.
Она, эта мнимая монахиня, делила с ним престол так же, как супружеское ложе. Поровну. Он даже советовался с ней в вопросах государства, ведь она была мудра. Если бы только у них были дети… Хлотарь закрыл глаза. Она бы изменилась. Эта дурь об уходе в монастырь ушла бы из нее…
Сон победил тяжелые путы мыслей. Король захрапел.
Радегунда была счастлива.
«Господи, теперь я только Твоя, – шептала она. – только Твоя».
Как давно она мечтала о монашестве. Как берегла и лелеяла в себе это стремление. Как часто, давая милостыню, она просила нищих: «Помолите Бога обо мне, чтобы Он принял мою жертву». А сама мысленно добавляла: «Чтобы сподобил ангельского чина…» И Радегунда приготовляла себя к этому деланию – предпочитая простую пищу и грубую одежду и возлюбив долгие молитвы.
Жизнь во дворце была тяжела для нее. Все эти бессмысленные церемонии, ложные почести, лесть и притворство. Гнусные дела государства, замешанные если не на крови, то на предательстве, тяготили ее душу так же, как замужняя жизнь. Что скрывать – семья не приносила ей счастья. За десять лет своего замужества она так и не полюбила Хлотаря. И дело не в том, что он был стар, – он был порочен. Радегунда не смогла полюбить короля, но она научилась его жалеть. Ведь так устроено женское сердце – если не любишь, хотя бы жалей. И она жалела и потому так долго терпела его разгульную жизнь. Она жалела Хлотаря и потому несла с ним бремя решения задач государства. Жалела и потому не оставляла его.
Но есть вещи, которые нельзя стерпеть, даже если ты женщина. Даже королева. Даже если ты христианка.
«Я желаю иноческого жития, – промолвила Радегунда. – Я уйду отсюда только монахиней»
Узнав, что по наказу Хлотаря был убит ее брат, Радегунда замкнулась. Она поехала в храм отмывать невинную кровь брата с души супруга. И там, стоя перед иконой Спасителя, она вдруг осознала, что не может быть больше женой короля. И постепенно ноющая боль от потери сменилась твердой решимостью.
Епископ Медард служил вечерню, когда в алтарь неслышно вошла королева. Она упала на колени перед престолом. Удивленный епископ подошел и положил свою маленькую теплую ладонь ей на голову.
– Я желаю иноческого жития, – промолвила Радегунда.
– Но Ваше Величество…
– Медард, ты все обо мне знаешь… Не иди против воли Бога. Я уйду отсюда только монахиней.
Она подняла на него свой взор, и что-то такое было в ее лице, что епископ не посмел перечить.
Радегунда на средства от своего приданого основала монастырь в окрестностях Пуатье. В стенах этой обители могла найти приют любая девушка и женщина, бежавшая от насилия в семье и желающая иноческой жизни. Хлотарь попытался вернуть Радегунду, посылая за ней с угрозами свою свиту, но монахиня отказалась покидать монастырские стены.
