Паруса смерти - [26]

Копье со свистом взвилось в воздух, и Енси жалобно вскрикнул. Неожиданный удар отшвырнул его сухонькое тело к заднему краю башенки. Если бы не ограждение, Старая Гиена свалился бы в воду. А в следующий момент сразу три копья, пробив гандерландскую кольчугу, вонзились в широкую грудь ванира. Капитан Грейп умер со счастливой улыбкой на губах.

* * *

Проснувшись, Соня далеко не сразу смогла сообразить, где находится. Слишком уж много бурных событий произошло за последние дни; они беспорядочно перемешались в ее памяти, напоминая кучу всякого добра и драгоценностей, сваленных грабителями во дворе замка… Замка? Может, это помещение — комната в замке Гиллеро? Нет, они же ушли оттуда и вернулись на корабль. Ну а Гиллеро мертв. Мертвее не бывает, она же сама убила его… Голова девушки была налита тяжелой болью, пульсирующей в такт ударам сердца. О боги, что же с нею такое приключилось? И где она, в конце концов, оказалась? Девушка лежала на матрасе, постеленном прямо на полу, возле занавешенной ковром стены. Матрас, впрочем, был набит прекрасным мягким пухом. Соня могла разглядеть не особенно много: изящные, золоченые ножки какой-то мебели, цветастые, черно-желто-красные ковры на стенах, деревянный потолок… Потолок, кстати, был необычный: не прямоугольный, а в форме трапеции. Поморщившись, Соня поднесла руку к затылку — боль исходила именно оттуда, волнами растекаясь по черепу и дальше, по шее и плечам. На затылке, под волосами, девушка нащупала здоровенную шишку. Да что же это такое, а? И что с памятью? Может, она находится в каком-то доме, в Мессантии? Тоже вряд ли. Ведь нападение галеры они успешно отбили. А оно было одно, это нападение? Отчаявшись вспомнить хоть что-нибудь, девушка снова принялась рассматривать комнату. Потолок низкий, небольшие окна прикрыты ставнями, и из-за этого в помещении стоит полумрак, лишь узенькие лучики света проникают через щели. Соне вдруг показалось, что комната плавно покачивается, будто каюта корабля. Но разве бывают такие большие каюты? Наверное, это у нее самой кружится голова.

Опираясь рукой о стену, девушка села, затем поднялась на ноги. Теперь она смогла разглядеть кровать под балдахином, расположенную в глубине комнаты, и человека, лежавшего на ней. Енси! Старая Гиена! Вот теперь Соня вспомнила все: утреннее море, внезапный пожар на «Громе», вероломное нападение бараханцев, когда «Дракон» пришел к ним на помощь. Она вспомнила битву, дикую и жестокую, куда более кровавую, чем та, что произошла накануне ночью между «Драконом» и галерой из Мессантии. Бараханцев вел в бой молодой воин, почти юноша, ловко орудовавший широкой алебардой. Его начищенная кираса ярко сверкала и пускала зайчики в солнечных лучах. Бой длился недолго: ваниров буквально смели с палубы. И неудивительно: ведь нападающих было раза в два больше, да и в бою они не уступали воинам-северянам. Вдруг молодой предводитель бараханцев указал на Соню и что-то повелительно крикнул своим людям. Двое пиратов, хохоча, попытались схватить девушку, но она увернулась, успев пнуть одного из них по голени. Пират заорал от боли, а Соня выхватила кинжал из ножен, пригнулась, готовая защищаться, а затем… Затем была ослепительная вспышка, сменившаяся тьмой. Видно, именно тогда ее и ударили по голове.

Так, значит, по приказанию этого плюгавого старикашки, что валяется там, на подушках, была уничтожена команда «Морского Дракона», погибли храбрые и по-своему благородные люди, чуть не ставшие для Сони второй семьей! Девушка схватилась за ножны: они оказались пусты, кинжала не было. Конечно, этого и следовало ожидать. Ну ничего, она и так справится с мерзким Гиеной.

Соня сделала несколько осторожных, скользящих шагов.

— Сто ты хосесь делать? — Голос был негромким, однако прогремел в ушах девушки точно раскат грома. Из-за высокой дубовой спинки кресла показалось лицо: широкое, желтоватое, с раскосыми темными глазами и узкими черными усиками. Кхитаец!

— Как ты цувствуес себя? Голова не кружится? — Кхитаец встал, шагнул к девушке. Движения его были быстрыми, но плавными. Выглядел он то ли на сорок лет, то ли на пятьдесят. У них, кхитайцев, толком не разберешь.

— Кто ты? — спросила Соня.

— Мое имя — Менг,— ответил незнакомец.— Я лечить, лекарь. Капитана лечить, затем я здесь. И тебя тозе. Тебя ударили по голове. Сильно. К сцастью, кость цела. Я смотрел. Сядь, буду еще смотреть.

Темные, загадочные глаза кхитайца уставились на Соню. Невысокий, лысоватый, в темной, неброской одежде восточного покроя… Девушка еще раз глянула на кровать под балдахином, где неподвижно лежал Старая Гиена. То ли он спал, то ли был без сознания. Этот лекарь, как его,

Менг, говорит, что капитан нуждается в лечении. Что с ним, ранен?

— Ладно, лечи,— согласилась девушка, садясь в одно из золоченых кресел. Видно, с местью Гиене придется подождать… Пока.

— Поверни голову… Так…— Кхитайский лекарь принялся легкими, почти неощутимыми прикосновениями пальцев исследовать шишку, причинявшую Соне мучительную головную боль.

— Так,— приговаривал он,— хорошо… Хорошо…

— Чего хорошего? — не выдержала девушка.