Паруса «Надежды». Морской дневник сухопутного человека - [13]
Дед ждал его в столовой. Он молчал, пил чай с медом и вздыхал. Илья при деде не курил, хотя ему очень хотелось сейчас сунуть в рот сигарету и с наслаждением затянуться дымом. Наконец дед прервал затянувшееся молчание:
— Ты же знаешь, Илья: ты одна моя надежда. Неизвестно, сколько там отмерено мне на небе для присутствия здесь, на земле. Это и неважно. Важно, чтобы я мог спокойно уйти туда, зная, что ты человек. Аспирантуру ты бросил.
— Нет. Я взял тайм — аут.
— Бросил, бросил. Ты мусолишь эту тему уже два года. Звонил твой отец, они о чем-то долго говорили с твоей матерью.
Ты продолжаешь катиться по наклонной плоскости… Так мне думается. Разве я не прав?
Вопрос повис в воздухе.
«Если бы ты знал, куда я качусь», — подумал Илья. Он почему-то сейчас сам ужаснулся тому, что с ним происходило. У него это иногда пробивалось. Но ненадолго. Обычно как-то всё рассасывалось само собой. Все передряги превращались в очередной анекдот для его друзей.
Дед уже в конце войны попал на фронт и считал, что в войсках он стал тем, кем стал. Это была главная его тема при воспитательных беседах.
— Каждый нормальный мужик должен служить в армии.
— Дед, какая армия? Что там делать?
— Я вот служил.
— Дед, у вас было другое время. Это… как его… коллективизация, индустриализация, коммунизм…
— Дурак ты! Не ёрничай! Время тут ни при чем. Мы просто любили свою Родину, и каждый уважающий себя мужик… Жалко мне смотреть на ваше поколение.
— Дед, не надо нас жалеть. Это нормальный процесс: отживающее поколение всегда критично; вам кажется, что приходящие на смену не хотят съесть пережеванную для них кашу, а пытаются сами всё прожевать. Это же нормально.
— Нет, это не нормально. Ты нигде не работаешь, нигде не учишься, клянчишь у матери деньги.
— Как нигде не работаю? Я журналист. Меня печатают в «Вечерке». Вчера вышла статья…
— Журналист! Что это за профессия? Для девочек! И еще, шляешься по ночам, приходишь выпивши… — Старик побагровел. — Что мне сделать, чтобы ты понял, что так жить нельзя?!
— Ну, это издержки нашей профессии, понимаешь…
— Хватит! — Дед стукнул кулаком по столешнице. — Фигляр!
Илья сник. Еще случится удар… Он приобнял деда:
— Знаешь, мне всё это и самому осточертело. Пока не влипнешь конкретно, наверное, не поймешь… Вот я смотрю на вас с бабушкой и понимаю, что вы святые. В кого я такой юродивый? Помнишь, как ты упрашивал не бросать скрипку, а я бросил?
Глаза у старика налились слезами:
— О, Господи! Ладно, не всем быть музыкантами.
— Да — да! Не всем. Теперь вот заказные статейки и пиар. Скажу тебе честно, я там тоже белая ворона, дед! Хотелось бы писать не про депутата — ворюгу, а про светлую чистую любовь. Вот как у вас с бабушкой… А сейчас, наверное, и нет такой любви. Всё продается! Только бабло… это сейчас так деньги называют, дед. Лучше бы ты ничего не знал…
Илья открыл окно настежь и посмотрел в звездное небо.
— У тебя есть твоя музыка: Чайковский, Григ, Стравинский…
— Ладно, Илья, никогда не поздно начать всё сначала, никогда! Не помню, кто это сказал, что «жизнь задыхается без цели»…
— Думаешь?
— Уверен. Ладно, иди спать. Утро вечера мудренее. — Старик прикрыл за собой дверь в столовую.
Илья постоял у закрытой двери, потом просунул голову в проем:
— Дед, слышишь меня? Это Достоевский.
— Что Достоевский?
— «Жизнь задыхается без цели» — сказал Достоевский.
— Тоже пакостник был еще тот!
— И я о том же…
Сплошные треволнения
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.
Народная пословица
За завтраком Полина Евгеньевна с тревогой посматривала на сына. Тот рассеянно ковырялся ложкой в тарелочке с мюсли, залитыми теплым молоком. Что-то было не так. Во — первых, обычно он спал до обеда, а тут вскочил ни свет ни заря. Во — вторых, поцеловал в щечку: «Мамочка, привет! С добрым утром!» Нет, тут определенно что-то не так! Или нужны деньги, или что-то опять случилось, решила она.
Но Илья ничего не просил и ничего не говорил. Создавая острова из мюсли в тарелке с молоком, он уронил голову на подставленную ладонь; следил, как молочные волны в тарелке поглощают непрочные берега из изюма, сушеных бананов и овсяных хлопьев.
— У тебя всё нормально? — наконец не выдержала она.
— О чем вы говорили с отцом?
— О да! Твой папаша там, во Владивостоке, пытается воздействовать на тебя через меня. Только он попутал: мы не его матросы, боцманы или еще кем он там командует на своем крейсере.
— Мама, какие крейсера… — и тут же осекся под ее взглядом. Он прекрасно знал, что мать вообще не любила говорить об отце и тем более обсуждать его карьерный рост. И была осведомлена, что тот уже более пяти лет, как возглавлял подразделение в силовых структурах ВМФ.
— Не перебивай мать! — не унималась она. — Давать советы ему оттуда, за десять тысяч километров, легко… Не скрою, мы все: бабушка, дедушка, вот и твой отец — обеспокоены твоим туманным будущим. Ну да, я еще терпела, когда ты якобы учился, но ты теперь, как бы это сказать, сов сем съехал с колеи… Я уважаемый в городе человек, депутат, главврач. Мне главный редактор позвонила: «Дорогая Полина Евгеньевна, пусть он хотя бы придет на планерку, хотя бы придет…»
Убийство соседки превращает и без того неспокойную жизнь многодетной Аленки, разрывающейся между работой, тремя детьми и мужем, в настоящий кошмар. Теперь ее еще и в убийстве обвиняют. Не рассчитывая на объективность полиции, Аленка, заручившись поддержкой своих боевых подруг Аськи и Маринки, принимается за расследование загадочного преступления, чтобы сохранить свое честное имя. Кто бы мог подумать, что жизнь скромной старушки окажется полна тайн и загадок, а Аленку начнут преследовать не только призрак покойницы, но и органы опеки, да еще и брак Аленки окажется под угрозой.
Юмористический детектив, написанный в духе классических английских рассказов. История одного странного ужина высшего света, который внезапно закончился трагичной смертью хозяина торжества. Расследовать преступление придется местному констеблю. Сможет ли он докопаться до правды? Так ли всё просто и очевидно, как кажется на первый взгляд?
Сегодня вы можете найти несчитанное количество различных книг и рассказов о том, как человечество в один миг перестало существовать по причине какой-то катастрофы или смертельной пандемии. А что если данный рассказ не об этом? Здесь время постапокалипсиса – это неизменная составляющая, то, что есть, вне зависимости от обстоятельств. Отсутствие на земле практически семи миллиардов человек уже воспринимается как должное, а трагедия одного-единственного человека может быть значительнее всего того ужасного, что уже произошло.
Безлюдный отель, четыре случайных постояльца и одна невинная жертва. Убийца, очевидно, один из них, но правда скрывается за семью печатями. Детективный триллер, в котором банальная командировка четырех менеджеров превратилась в азартную игру, где выигрыш мог получить лишь самый лучший из них. И если судья оказывается неподкупен, он не оставляет игрокам другого выхода, как избавиться от него. От автора: Все события и персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.
Бескрайние просторы северных морей. Шторм. Волны. Ветер. В кипящем котле разбушевавшейся стихии разрываемый на части чудом держится на плаву надувной спасательный плотик. Внутри один человек, несчастный, которому довелось пережить нечто страшное, что-то, о чем измученный разум предпочел тут-таки забыть. Он борется, он не сдается, он надеется на благополучный исход, но у стихии свои планы. Плот несет на скалы. Берег все ближе, жизнь бедолаги в руках провидения. Теперь оно решает, бросить ли его на камни, или вынести на мягкий песок.
Подающий большие надежды спортсмен Юрий Сергеев не знал, что означает слово «кумите». Это запрещенные бои в полном контакте, проводимые в каждом крупном городе мира, начиная от Нью-Йорка, Лос-Анджелеса и заканчивая Гонконгом. И главное — это не только бой, это искусство интриги: умение сплести паутину, запутать сеть так тонко, чтобы человек, попав в страшную ловушку, сам радовался тому, что он… уже жертва. Жертва, не знающая даже глубины той пропасти, из которой никогда не сможет выбраться наверх. На жаргоне ловких дельцов, умеющих оборачивать в деньги возможности человеческого тела, эту жертву называют коротким словом «мясо».