Томми прервал эти воспоминания:
– Кто-нибудь пользуется вашей кухней, кроме вас и мисс Чилкотт?
– Ханна там убирает и кипятит чайник для утреннего чая.
– Благодарю вас, мисс Логан, – сказал Томми. – Пока что у меня больше нет к вам вопросов. Надеюсь, мы не слишком вас утомили.
Он вышел из комнаты и спустился вниз, нахмурив брови.
– Здесь есть кое-что, мой дорогой мистер Рикардо, чего я не понимаю.
Таппенс поежилась:
– Ненавижу этот дом. Давай пройдемся и постараемся все обдумать.
Томми согласился. Сначала они отнесли стакан из-под коктейля в дом доктора, а потом отправились на прогулку, обсуждая дело.
– Иногда бывает легче прикидываться дураком, – сказал Томми. – В стиле Ано. Полагаю, некоторым кажется, что меня все это не волнует. Но это не так, волнует, и даже очень. Я чувствую, что мы должны были каким-то образом это предотвратить.
– По-моему, все глупости, – отозвалась Таппенс. – Разве мы советовали Лоис Харгривс не обращаться в Скотленд-Ярд? Ничто не мешало ей привлечь к делу полицию. Если бы она не пришла к нам, то вовсе бы ничего не сделала.
– И результат был бы тот же. Да, ты права, Таппенс. Глупо упрекать себя в том, чему ты не мог помешать. Но теперь я хотел бы не ударить в грязь лицом.
– А это будет не так легко.
– Похоже на то. Возможностей много, но все они выглядят абсолютно невероятными. Предположим, Деннис Рэдклифф отравил сандвичи, зная, что будет отсутствовать во время чая. Все вроде бы сходится.
– Да, – сказала Таппенс, – но ведь он тоже отравился, и это вроде бы освобождает его от подозрений. К тому же мы не должны забывать о Ханне.
– О Ханне?
– Одержимые религиозной манией способны на самые дикие поступки.
– А в том, что она ею одержима, сомневаться не приходится, – согласился Томми. – Нужно сказать об этом доктору Бертону.
– Должно быть, это развилось у нее внезапно, – заметила Таппенс. – Если верить словам мисс Логан.
– Кажется, религиозная мания протекает именно так, – промолвил Томми. – Сначала человек годами поет псалмы в своей спальне, а потом неожиданно его охватывает страсть к насилию.
– Против Ханны улик больше, чем против кого-либо из остальных, – задумчиво сказала Таппенс. – И все же у меня есть идея…
Она умолкла.
– Да? – подбодрил ее Томми.
– Даже не идея, полагаю, это всего лишь предубеждение.
– Предубеждение против кого-то?
Таппенс кивнула:
– Томми, тебе нравится Мэри Чилкотт?
Томми задумался:
– Пожалуй, да. Она кажется мне чересчур спокойно-деловитой, но вполне надежной.
– А ты не считаешь странным, что она почти не выглядит расстроенной?
– Ну, в каком-то смысле это говорит в ее пользу. Я имею в виду, что если бы она была виновной, то притворялась бы убитой горем.
– По-видимому, да, – кивнула Таппенс. – К тому же у нее вроде бы нет никаких мотивов. Какая ей польза от этих смертей?
– А кто-нибудь из слуг не может быть в этом замешан?
– Маловероятно. Они производят впечатление надежных и преданных. Интересно, как выглядела горничная Эстер Куонт?
– По-твоему, если она была молодой и хорошенькой, то могла иметь к этому отношение?
– Вот именно. – Таппенс вздохнула. – Пока ситуация не внушает оптимизма.
– Надеюсь, полиция во всем разберется, – сказал Томми.
– Возможно. Но я бы хотела, чтобы это сделали мы. Кстати, ты обратил внимание на маленькие красные точки на руке мисс Логан?
– Едва ли. А что такое?
– Они похожи на следы от шприца, – объяснила Таппенс.
– Возможно, доктор Бертон делал ей какие-то инъекции.
– Да, но не около сорока штук.
– Пристрастие к кокаину? – с надеждой предположил Томми.
– Я подумала об этом, – отозвалась Таппенс, – но у нее нормальные зрачки. Привычку к кокаину или морфию всегда можно обнаружить по зрачкам. Кроме того, эта старая леди не похожа на наркоманку.
– Респектабельная и богобоязненная, – согласился Томми.
– Все так трудно, – пожаловалась Таппенс. – Сколько мы с тобой ни говорили, а к разгадке не приблизились ни на шаг. Не забудь зайти к доктору по дороге домой.
Дверь дома доктора Бертона открыл долговязый паренек лет пятнадцати.
– Мистер Блант? – спросил он. – Доктор вышел, но оставил для вас записку.
Томми быстро развернул и прочитал ее.
«Дорогой мистер Блант! Есть причины полагать, что в качестве яда использовали рицин – мощный токсический белок растительного происхождения. Пожалуйста, пока сохраните это в тайне».
Томми уронил записку, но сразу же ее подобрал.
– Рицин, – пробормотал он. – Ты что-нибудь о нем знаешь, Таппенс? Ведь ты подкована в таких вещах.
– Кажется, – задумчиво ответила Таппенс, – его добывают из касторового масла.
– Всегда терпеть не мог касторку, – поморщился Томми.
– Касторка тут ни при чем. Рицин получают из тех же семян, что и касторовое масло. По-моему, утром я видела эти растения в саду – высокие, с блестящими листьями.
– Ты имеешь в виду, что кто-то добыл этот яд прямо здесь? Может быть, Ханна?
Таппенс покачала головой:
– Маловероятно. Ей бы не хватило знаний.
– Книга! – внезапно воскликнул Томми. – Кажется, она все еще у меня в кармане. Да. – Он вытащил ее и стал энергично листать. – Так я и думал! Вот страница, на которой она была открыта сегодня утром. Видишь, Таппенс? Рицин!
