Партизанской тропой - [72]

— Чудной же ты, Вася! — проговорил Николай и поглядел на Толеутая и Аню, как бы приглашая их вместе подивиться моей наивности. — Как же это так: ты можешь бывать на Украине, а почему я не могу приехать в Казахстан? Помогать вам приехал. И не один — со мною Таня и Боря.

Таня — жена Николая, Боря — его четырнадцатилетний сын, родившийся в тылу врага, в партизанском лагере.

Николай пригласил нас всех в свой вагончик. Я не мог предполагать, что встречу партизана здесь, и показался, наверное, смешным своим новым друзьям.

Как же так: вся страна живет сейчас целиной, а партизаны будут отсиживаться в укромных углах? Мне стало неловко перед Николаем.

— Заходите, — радушно пригласил Николай, — это наш временный дом. На центральной усадьбе строимся капитально. Там у нас с Таней будет три комнаты. Вечерком проедем, встретимся с моим семейством.

Николай коротко рассказал мне о своих делах. Я уже раньше знал, что дела у него идут неплохо, но не перебивал хозяина.

— Вот, — говорил он, указывая на доску показателей, на которой внушительно красовалась цифра «180», — смотрите: это ежедневная наша выработка. И показатели не снизим, а будем повышать. Правильно, товарищ комсомольский секретарь?

— Конечно, — поддержала бригадира Аня. — Комсомольская бригада должна всегда идти впереди.

Вместе с бригадиром мы объехали участки, где трудились его трактористы. У большого массива, на котором работали четыре трактора, мы остановились, чтобы побеседовать с комсомольцами. Машины смолкли, и трактористы окружили нас.

— Прекрасная земля, — ответил один из них на вопрос агронома о качестве массива, — чернозем, как на Украине. Если приложить руки, то зерном засыпаться можно. Урожаи тут будут высокие.

— Обязательно, — поддержал его бригадир. — Я раньше представлял себе Казахстан как пустынный песчаный край. И когда собирался ехать сюда, то специально предупреждал товарищей: жара, мол, песок и все прочее. Но моих парней ничем не испугаешь. Богатыри!

Ребята слушали речь своего бригадира и довольно улыбались. Действительно, он говорил им, что будет жарко, трудно, но они ехали работать, и трудности их не пугали. Наоборот, их привлекал неизвестный целинный край, в котором есть где развернуться, есть к чему приложить свои молодые силы.

— Ой, Вася! — вдруг спохватился Николай. — Ведь ты должен знать моих хлопцев. Они все — бывшие партизаны. У нас в отряде были.

Николай стал знакомить присутствующих со своими ребятами. Они узнали меня, но я, признаться, никого из них вспомнить не мог. Здороваемся, разговариваем, но ничто из прошлого не возникает в моей памяти. Когда, при каких обстоятельствах сводила нас жизнь на партизанских дорогах? Тогда мне на выручку пришел Николай.

— Вася, ты разве забыл птицеферму на Белом озере?

И тут я все вспомнил. Когда части Красной Армии поспешно отходили из села Хоцкого, в нем оставался детский дом. Детей не смогли эвакуировать. Немцы, захватив село, разместили в здании детского дома своих раненых солдат, а детей загнали в неприспособленный для жилья сарай. Беззащитных ребят успели скоро разобрать и попрятать местные жители, но часть ребятишек немцы задержали.

Немцы, конечно, не собирались воспитывать советских детей. Им нужны были рабочие руки. В селе была колхозная птицеферма, и оккупанты приставили детей ухаживать за птицей. Однажды с ними повстречались наши партизанские разведчики — маленький Илько и старик Власенко. Дети не могли покинуть ферму. Под страхом смерти они вынуждены были трудиться, откармливать птицу для немецкой кухни.

Разведчики рассказали в отряде о бедственном положении детей, а Илько даже расплакался и попросил командира взять их в отряд. Через неделю мы узнали, что фашисты собираются переводить ферму на другое место. Но мы их опередили. Взвод партизан неожиданно нагрянул в село и перевез ферму вместе с мальчиками на нашу базу, заодно прихватив с собой десять немецких солдат из охраны. Мальчики были хилые, слабенькие, и в отряде их называли тогда «цыплятами».

…Теперь они выросли, окрепли и возмужали. Я смотрю на бывших «цыплят» и не узнаю их. Испытав много трудностей в партизанской борьбе, они стали настоящими орлами. Теперь они строят новую жизнь, преобразуют землю.

— Выходит, вы давно знакомы с нашими комсомольцами, — тихо сказала Аня, молча и внимательно слушавшая мой рассказ о прошлом своих трактористов.

— Они не просто мои знакомые, — ответил я, — они мои верные друзья-партизаны.

ПОДАРОК ПАРТИЗАН

И снова я в Киеве. Я люблю Алма-Ату, но с Киевом у меня так много связано в жизни, что каждый приезд в этот древний прекрасный город — настоящий праздник для меня. Здесь живут многие мои друзья — бывшие партизаны, а дружба, скрепленная огнем и кровью, не подвластна даже неумолимому времени. Идут годы, а я чувствую, что меня все больше и больше связывает и роднит с моими братьями-украинцами, и я горжусь этой дружбой, все чаще и чаще с гордостью вспоминаю время, когда мне посчастливилось вместе с ними сражаться против врагов нашей великой Родины.

На этот раз поездка сюда была рекомендована мне врачами.

Нечего и говорить, что я с радостью воспользовался этой возможностью, чтобы еще раз встретить своих друзей. Старые раны дают себя знать. И хотя крепишься и не показываешь вида, приходит наконец время, когда безропотно отдаешь себя во власть врачей.