Партизанской тропой - [70]

Сурово сложилась судьба ее родителей. Младший лейтенант Жилбек Агадилов вместе со своей женой Жамал находился в рядах Советской Армии. Их воинская часть стояла на западной границе, и они в первые же часы войны испытали все ее ужасы.

Жамал и Жилбек потеряли друг друга. Жилбек воевал в действующей армии, а Жамал работала в тыловой части.

Пограничные части отступали под напором во много раз превосходящих сил противника. Вскоре немцы подошли к городу, где находилась Жамал. Она пыталась эвакуироваться вместе со своей частью, но это ей не удалось.

Жамал затерялась в потоке беженцев, и только счастливая случайность столкнула ее с Жилбеком. Но к тому времени путь на восток был отрезан, и они оказались в окружении.

Оставшиеся в живых солдаты и командиры ушли в леса, чтобы там продолжать борьбу с врагом. Здесь они вскоре присоединились к партизанскому отряду. Трудные переходы, частые схватки с оккупантами изматывали партизан. Тяжелее всех приходилось Жамал: она ждала ребенка. Партизаны и радовались предстоящему событию и горевали: что ждет маленького человека в это страшное, грозное время?

Каждый партизан в отряде знал о положении Жамал и каждый старался сделать все возможное, чтобы подбодрить ее. В конце ноября 1941 года партизаны сделали вылазку в село и разыскали там человека, взявшегося укрыть Жамал в своем доме.

Но мужественная партизанка не пожелала уходить из отряда, и вскоре прямо в землянке у нее родилась дочка. Назвали девочку Майей.

Специально для Жамал и ее малютки партизаны раздобыли дойную корову. Трудно теперь представить, как Жамал оставалась в глухом лесу, где нельзя даже протопить землянку, чтобы не навести на след карателей. Но Жамал — военнослужащая, жена командира и партизана.

— У нас появилось подкрепление, — шутили партизаны. — Держись теперь, фашист!

Так в первые же дни своей жизни маленькая Майя стала «партизанкой». Ей, как и взрослым, грозила пуля, осколок снаряда, голод и холод. Жизнь ее висела на волоске. Однажды в походе произошел случай, всполошивший весь отряд. Партизаны перебирались через реку. Жамал с маленькой дочкой ехала верхом. На середине реки лошадь испугалась, шарахнулась в сторону, и Майя выскользнула из рук матери. Партизаны услышали пронзительный крик Жамал и кинулись в поток, где кружился сверток с ребенком.

Майю спасли. И трогательно было видеть, как, огрубевшие на войне люди один за другим подходили к еще не опомнившейся от страшного испуга матери и просили показать им малютку.

— Ну-ка, покажи партизаночку, — с улыбкой говорит пожилой усатый боец-украинец и тянется к личику Майи. — Ничего. Добрая будет дивчина. Смотри, какой геройский подвиг совершила — в поток прыгнула!..

А однажды Жамал, скрываясь от немцев, ушла из своего отряда и заблудилась. Два дня бродила она с дочкой по лесу, занесенному глубоким снегом. Обе страшно проголодались, ножки Майи стали застывать. Так бы и погибли они, если бы их не встретил лесник и не привел в свою сторожку.

Отец Майи с друзьями уже искал жену с дочкой и скоро нашел их в избушке лесника.

Народные мстители уже проводили сложные операции, вступали в серьезные бои с оккупантами. Фашисты бросали на партизанские войска десятки самолетов, так как наземными силами уже не могли справиться с ними. Теперь в лагере все чаще и чаще раздавались воздушные тревоги. «Воздух», «самолеты» — эти слова настолько прочно вошли в будничную жизнь партизан, что их почти первыми запомнила даже маленькая Майя. Самое первое слово, которое произнесла в своей жизни девочка, было не «мама» или «папа», а «самолет».

В октябре 1943 года партизанская бригада соединилась с регулярными частями Красной Армии, а после войны родители Майи переехали в свой родной город Павлодар.

Маленькая партизанка выросла, успешно закончила среднюю школу и институт.

В жестокое время войны партизаны сумели сохранить жизнь и здоровье не только матери, но и ее дочке. Они не задумываясь пошли бы на смерть, если бы жизни маленькой партизанки, как все называли ее в отряде, угрожала опасность. И они поступали так много раз.

МОИ ДРУЗЬЯ НА ЦЕЛИНЕ

Мы выехали с восходом солнца. Широкая, озаренная ласковыми лучами степь бежит нам навстречу. Кроме меня в машине еще двое пассажиров: чернобровый юноша Толеутай Акбаев и молоденькая, лет восемнадцати, девушка, секретарь комсомольской организации совхоза «Степной» Анна Иваненко. Шофер тоже не старше моих попутчиков. Наверное, он новосел, как и тысячи других юношей и девушек, прибывших в казахстанскую степь по комсомольским путевкам.

— Ваня, поднажми. Надо выиграть время, — говорит Толеутай шоферу. — Когда будем проезжать «Черное море», придется тяжело.

Я не понял, о каком «Черном море» говорил Толеутай, и про себя решил, что это либо название аула, либо низина какая-нибудь. Долго мы ехали молча. Степь убаюкивала, хотелось тихо думать о чем-то таком же большом и просторном, как эта бескрайняя равнина. Однако мой молодой спутник первым не выдержал молчания.

— Вы раньше бывали в этом районе? — спросил меня Толеутай, желая завязать разговор.

— Нет, я вообще впервые в этой области.

Толеутай замолчал. Видно, и у него не находилось подходящего предлога для разговора с малознакомым человеком. Я внимательно вглядывался в лицо юноши, стараясь угадать, сколько ему лет, чему успел он научиться, кем работает в совхозе. Чувствуя его нетерпение, я решил сам продолжать беседу.