Партизанской тропой Гайдара - [15]

Прудников, раскинув руки, недвижно лежал на спине. Гайдар бросился к нему. Осторожно вынув из-под его головы каску, быстро ощупал лицо, голову, провел рукой по гимнастерке. Ни острых краев осколков, ни липкой влаги.

— Иван Николаевич, — позвал Гайдар и потряс его за плечи. — Иван Николаевич!..

Рядом возник ординарец Кудряшов.

— Что с ним? — испуганно спросил он.

— Ничего страшного. Кажется, контузия. Понесли.

Гайдар подхватил комбата под мышки, Кудряшов — за ноги. Но при свете ракет немцы сразу их приметили, и мины стали рваться рядом.

Прибавили шагу, но быстро нести комбата по неровному полю оказалось неудобно. То Кудряшов, то Гайдар оступались, и тогда Прудников от боли вздрагивал и почти вырывался из рук, и стоило больших усилий его не уронить.

— Опусти, — сказал Гайдар Кудряшову.

— Зачем?

— Опусти, если велят.

Прудникова положили на землю.

Кругом рвались мины.

— А ну-ка помоги мне взять его на спину, — сказал Гайдар.

— Вы знаете, сколько в нем весу?!

— Давай!!!

Аркадий Петрович с трудом поднялся, поправил тяжелую свою ношу и быстрым шагом двинулся к спасительным кустам, до которых оставалось метров двести.

Кудряшов с двумя автоматами — один на плече, другой на изготовку — шел сзади

А мины рвались всё ближе, ближе...

Светало, когда Прудников очнулся.

Он лежал на земле. Над ним простер свои ветви могучий дуб. В голове шумело, и что-то давило на уши, словно их закрывали рукой.

Комбат с трудом повернул голову и похолодел. Метрах в пяти от него стояли двое в пятнистых немецких плащ- палатках и о чем-то говорили. О чем, Прудников не слышал.

«В плену!» — мелькнула жуткая мысль.

Он машинально схватился за кобуру. К его удивлению, пистолет был на месте. Комбат с трудом вытащил «ТТ», навел на высокого, что был совсем близко. Но... поторопился и не взвел затвор.

И в то мгновение, когда Прудников бессильными пальцами пытался оттянуть затвор, а затвор не поддавался, высокий повернул голову, кинулся навстречу, прижал руку с пистолетом к земле и голосом Гайдара сказал:

— Не надо, Ваня, не стреляй. Здесь и без тебя много стреляют...

* * *

— Такая вот приключилась со мной штука, — смущенно рассказывал Прудников, — Аркадий Петрович вынес меня с поля боя, спас мне жизнь. А я его в этой плащ-палатке, да еще в лесу, принял бог весть за кого...

И чуть не убил.

 * * *

Когда Прудников доложил Гавилевскому, что батальон с малыми потерями вырвался из окружения, майор расцеловал его.

— А мы-то вас уже похоронили, — признался командир полка.

Гайдара с того дня Прудников больше не видел.

Второго августа Ивана Николаевича тяжело ранило. И его увезли в госпиталь.

А спустя неделю в палату принесли «Комсомольскую правду».

— На вот, Прудников, тут про тебя написано. Гайдар какой-то написал. Здорово получилось.

— «Наш батальон вступал в село», — прочел Иван Николаевич. — Наш батальон...

В глазах у Прудникова вдруг все поплыло. Так бывает, когда стекла окон начинает заливать дождь...

ГЛАВА VIII. ВЕЧЕР В «КОНТИНЕНТАЛЕ»

...И я задумался о Толстом и о том огромном преимуществе, которое дает писателю военный опыт.

Эрнест Хемингуэй, «Зеленые холмы Африки»

У Крещатика попутный грузовик затормозил. Гайдар, придерживая сумку, прыгнул через борт. Ему подали его автомат. Он крикнул: «Спасибо!» — помахал рукой, и машина тронулась.

Аркадий Петрович уже два дня не был в Киеве, и ему захотелось прогуляться по центру.

Здесь продолжали ходить троллейбусы и автобусы, дворники поутру и в полдень поливали из брандспойтов тротуары, мостовые и клумбы.

На первом этаже Центрального универмага Гайдар купил какие-то мелочи и направился в гостиницу.

Пока дежурная искала ключ, чтобы открыть номер, пока он брился, принимал душ, переодевался, по всем этажам разнеслась весть: с передовой вернулся Гайдар.

Директор гостиницы специально прислал сказать, что в ресторане его ждет ужин. Правда, ничего особенного. С продуктами стало трудно. Но сыт будет, и кусок вареного мяса с мозговой косточкой найдется тоже.

Выйти из номера Аркадий Петрович не успел. К нему набилось полным-полно народу. Все ждали новостей.

Не то чтобы товарищи не бывали на передовой. Просто так повелось: лучше Гайдара никто не мог объяснить ни сложностей, возникших на фронте, ни перемен за последние дни.

Развернули карту, и Аркадий Петрович, с толстым карандашом в руке, коротко и точно, как перед боем, говорил: где теперь наша линия обороны, сколько дивизий дополнительно брошено Гитлером сюда, под Киев, из них — моторизованных, в чем преимущества и недостатки создаваемой нами линии укреплений и насколько эффективны новые средства борьбы с немецкими танками.

Его спрашивали. Он отвечал, и ни один вопрос не заставал его врасплох, словно он вернулся не с передовой, а из штаба фронта, где получил исчерпывающие сведения от самого генерал-полковника Кирпоноса.

Но бывало, чего-нибудь не знал и тогда говорил: «Этого я не знаю». И даже такой ответ выслушивался с уважением. В самом деле, откуда же одному человеку все знать?..

...Поздний вечер. В ресторане давно остыл приготовленный для Гайдара ужин, а в номере продолжается разговор.

Когда все ушли, Аркадий Петрович потушил свет, поднял штору и распахнул окно. Посмотрел на притихший, без единого огня, город и снова опустил штору.