Партизанская искра - [68]
— Готово? — спросил Андрей.
— Все в порядке.
— Скорей уходить, — бросил Андрей и, схватив Мишу за руку, потащил его. Несколько сот метров товарищи бежали вдоль линии, потом по косогору спустились вниз. Отсюда до самой Кодымы тянулся лес.
Когда зашли в чащу, Михаил предложил:
— Давай передохнём. Ты знаешь, Андрюша, у меня руки и ноги дрожат, а в глазах такая резь от этого керосина…
— Чего же удивляться? У меня у самого поджилки трясутся.
Разгоряченные, они не обратили внимания, что земля была сыра и сели прямо на мокрую траву. Андрей мочил об траву руки и промывал Мише глаза, пока не прошла резь.
— Ну и ночка выдалась. Фу-у-уу!
— Как ты думаешь, Миша, много за ночь уйдет керосина?
— Должно порядочно уйти. Дыра большая, напор сильный. И до смены еще далеко.
Некоторое время сидели молча. Радостно было сознавать, что дело сделано. Отныне они с полным правом могут называться партизанами.
— Теперь нам надо обдумать, как добраться до дому, — озабоченно сказал Миша, — от нас ведь керосином за версту несет. Нас могут с собаками по следу найти.
— Тогда остается одно — сжечь одежду.
— Идея неплохая, но все на нас мокрое и не загорится.
— Давай-ка топать так, как есть, какие там сейчас собаки.
— Тогда ко мне. Живу я у черта на куличках. Да и дверь открываю сам, зайдем незаметно. Дома хорошенько вымоемся, переоденемся, а там видно будет, — предложил Михаил.
Они пошли по лесу. Дождь шумел в густолиственных вершинах деревьев. А тут, внизу, стучали по листьям и траве одинокие грузные капли.
Глава 12
ГОЛАЯ ЗЕМЛЯ
На опытном участке огороднической фермы ждали всходов семян. Агроном и Соня, не зная ни сна, ни покоя, жили напряженной жизнью. Но волнения и тревоги их были разные. Николенко волновался, опасаясь, что семена не взойдут, и тогда пропали все его планы, а вместе с ними и карьера.
С затаенной тревогой следила за посевами и Соня. Но она боялась, что все посаженное взойдет, и тогда задание подпольного комитета не будет выполнено.
— Почему вы волнуетесь, Андрей Игнатьевич? — спросила Соня агронома, сама с трудом сдерживая волнение. — Ведь семена здоровые, протравка проведена по всем правилам.
— Да кто его знает, — промычал Николенко, — все как-то думаешь…
Он не договорил, но Соня поняла, что у агронома есть какие-то причины для волнения, которые он скрывает от помощницы.
Сама она, ползая по грядкам, с замиранием сердца раскапывала верхний слой земли, отыскивала ростки и думала: «Только бы не взошли»! Она не беспокоилась о том, какая беда постигнет ее в случае провала фермы, на которую оккупанты возлагали большие надежды. Она была уверена, что если тогда, при дезинфекции семян все обошлось гладко и без подозрений со стороны агронома, то теперь нельзя было придраться к чему-нибудь. В агрономии есть множество причин, по которым могут погибнуть семена. Но чтобы установить это, нужны специальные исследования. Даже если причина гибели и будет установлена, то в ответе будет агроном, а не она, всего-навсего его помощница.
Соня шла на поле, едва поспевая за агрономом.
Верхний слой пушистой земли успел уже подсохнуть, но был гол. Они прошли по всему участку вдоль, поперек и наискось, присматриваясь, не показываются ли всходы.
Николенко присаживался на корточки, поковыривал пальцем землю и сокрушенно чмокал языком.
— Не видно.
— Может, рано еще? — замечала Соня, ликуя в душе.
— Нет, пора. Восьмой день сегодня. Погода теплая, и земля достаточно прогрета.
— Я надеюсь, — подтверждала помощница.
— Ага, вот он! А ну-ка, иди сюда! — воскликнул агроном.
У Сони закружилась голова. Она подошла поближе. В маленькой разрытой луночке пробивался из арбузного семечка нежный росток.
Агроном копнул рядом, и там лежало проросшее семечко.
— Всходят мои кубанцы! Ай-да краснодарцы! — громко и весело заорал агроном. — Ты довольна?
— Очень, — пробормотала девушка, боясь потерять самообладание. — А как же, конечно, довольна, Андрей Игнатьевич, ведь тут и моя работа есть.
Соня говорила внешне спокойно, но сама чувствовала, как темнело в глазах, дрожали пальцы рук, ноги подкашивались. Ей хотелось сейчас повалиться на землю и разрыдаться от отчаяния.
— Ой, — тихо простонала она и опустилась на землю.
— Ты что? — спросил агроном.
— Нога подвернулась. Это у меня бывает. В детстве вывихнула, и вот до сих пор…
— Полежи, отойдет, — посоветовал агроном и пошел бродить по участку.
— Ну, кажется, все пропало, ничего не вышло. Теперь уже ничего не поправишь, — горевала Соня. Она сидела, обхватив руками голову, и тихо раскачивалась.
«Неужели в справочнике неправильно? Нет, не может быть, чтобы в книге… Это же ведь наука. Может, семена такие стойкие? А может, сулема какая-нибудь старая, негодная попалась?»
Пока Соня сидела, теряясь в догадках, Николенко ходил по грядкам. Он часто присаживался на корточки, ковырял землю, причмокивая языком и бормоча себе под нос.
Все еще поглощенная мыслью о своей неудаче, Соня услышала шаги и подняла голову. Над ней стоял, широко расставив ноги, казавшийся непомерно огромным Николенко. Он был встревожен.
— А ты знаешь, семена-то ни к чёрту…
— Как? — встрепенулась Соня. — А это? — она указала на свежие пятнышки земли.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.