Партизанская быль - [79]
Когда Шахов рассказывал мне о своих новых друзьях, я не очень-то обрадовался его мысли использовать их. Я напомнил ему историю о молодежи из села Машево, те были старше, но потеряли осторожность и попали в лапы гестаповцев.
— Так что смотри, Алексей Евдокимович! — сказал я Шахову. — Лучше давай обходись без этих хлопчиков. Жалко ребят.
— Я же сам понимаю, — ответил мне тогда Шахов. — Но не собираюсь из них делать подрывников. Так. Пособят когда что. А главное, разведают обстановку. Уж очень просятся и такая шустрая, бойкая ребятня.
Однако в дальнейшем ребята заставили Шахова изменить свои планы.
При встрече мальчики доложили партизану, что на хуторе были немцы, всех допрашивали, «а мы между ними так и шныряли, и никто вопросов нам не задавал». Коля Деньгуб и Федя Любич важничали и прибыли на свидание с большущими самокрутками в зубах. Однако чего могла стоить эта «солидность», когда они высказали свою затаенную просьбу:
— Дядя, вы можете нам дать бомбу?
— Зачем вам? Ведь бомбы только самолет бросает. А мы мины кладем.
Нет. Положить у нас не получится. Полицай к себе в избу не пустит. А мы хотели с разбегу ему в окно кинуть: получится вроде как с самолета.
Потом они доложили еще одну просьбу: дополнительно принять в партизаны четырех товарищей, вполне надежных людей.
— Надежные? — переспросил Шахов.
— Свои. — подтвердили мальчики. — У троих отцы в армии, а у одного тоже в партизанах, только не знаем где. А главное — у них есть оружие.
— Какое?
— Винтовка. Весной на огороде нашли. Они обещают, что если их примут, то всем по очереди будут давать носить. Слово дали.
После Шахов мне рассказывал, что во время этой беседы у него просто руки опустились: посмотрел он на эти самокрутки, на щербатые рты, еще не пополнившиеся коренными зубами, послушал их речи про бомбы и винтовку с огорода, — и пожалел, что связался. Ну дети, как есть дети.
Однако эти дети поразили его продуманностью своих боевых планов. Они уже заготовили две пилы для телеграфных столбов и спрятали их в лесном тайничке. Раздобыли пять пар больших лаптей и сношенных сапог, а новенькие обещали достать для себя сами.
— Зачем лапти и сапоги? — спросил Шахов.
— А как же? Следы-то останутся? А мы после диверсии до ручейка добежим и обувку скинем. Потом босые вылезаем — и бувайте здоровеньки!
И ребята начали пилить столбы, растаскивать провода, которые служили телеграфной и телефонной связью с фронтом через Костобоброво — Узруй. Первое время они работали под наблюдением Шахова. Он только приказал им не носить с собой винтовку. Ничего, послушались и вообще начали привыкать к партизанской дисциплине.
Наконец они вышли на самостоятельную работу. За одну ночь уничтожили линию связи на расстоянии в семь километров. Потом Шахов принес им из лагеря специальные ножницы, и дело пошло еще живее. Но всего этого им казалось мало. Они начали приставать, чтобы Шахов научил их «ставить бомбы» (слово «мина» не нравилось им).
Шахов стал водить Колю и Федю на тренировку. Оба были толковыми малыми, и Деньгуб довольно быстро овладел минированием на упрощенный электрический взрыватель. Неоднократно наблюдая его работу, Алексей Евдокимович решил, что, пожалуй, скоро можно выпустить парнишку на самостоятельное задание.
Но еще раньше, чем партизан принял от Коли последний и полный экзамен, ребячий командир сдал его на аттестат воинской зрелости сам.
Четвертого июня сорок третьего года мальчишки пилили столбы, увлеклись и завозились до рассвета. И вот они видят, что из Костобоброва идет грузовик с немецкими солдатами.
Дело было недалеко от тайничка, где, по указанию Шахова, прятались пилы, ножницы. Там же лежала и готовая мина, на которой предстояла очередная практика Деньгубу.
Вместо того, чтобы скомандовать по инструкции Шахова «врассыпную», Коля приказал ребятам отойти в лес и слушать, что будет». А сам уложил на дорогу мину, быстро наладил взрыватель.
От грузовика оторвались передние колеса. Шофер был убит, сидевший с ним офицер — тоже. Солдаты же, кубарем посыпавшиеся через борта машины, с криком «Русские партизаны!» побежали обратно на Костобоброво.
Тогда Деньгуб скомандовал наносить соломы (он не догадался, что можно обойтись без этого). Хлопчики подожгли грузовик и мирно разошлись по домам.
С тех пор молодые друзья Шахова начали действовать самостоятельно. С пятнадцатого по семнадцатое июня они уничтожили линию связи на расстоянии восемнадцати километров; сожгли в коммуне Узруй комбинированный мост; на их мине, поставленной ночью, днем подорвалась штабная машина.
Немцы терроризировали взрослое население, несколько человек посадили в новгород-северскую тюрьму, — взрывы продолжались.
Вокруг ближних сел и хутора Караси поставили вооруженную охрану, — взрывы продолжались.
Взяли со старост подписки за сохранность прикрепленных к ним участков, — взрывы продолжались.
Никакие меры, способные помешать подрывной работе взрослых людей, не останавливали стайку ребятишек, просачивавшихся, как вода, через пальцы немцев и полицаев. За июнь этот отряд вырос до пятнадцати бойцов и развил серьезную деятельность. Кстати, считая формирование и укомплектование своей части законченным, ребята избрали для своего отряда имя Щорса — их земляка.
Об авторе: 1929 года рождения, наполовину негр, наполовину индеец сиксика (черноногие), Куртис Найт до 8-ми летнего возраста жил в индейской резервации. Очень рано его вдохновила к сочинению песен его мать, она писала не только отличные стихи, но и хорошие песни и музыку. После окончания школы он переехал в Калифорнию, там было несравненно больше возможностей для расширения музыкального кругозора. Затем автобус, проделав путь в три тысячи миль, привёз его в Нью-Йорк, где он встретил одного агента, занимающегося подбором групп для созданных им целой сети клубов на Восточном Побережье.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.