Партизанки - [15]

Прошло несколько минут, и из соседней комнаты на весь дом раздался ликующий голос полицая:

— Ага, большевичка! Теперь ты попалась. Вот он, приемничек! Москву слушаешь, листовки пишешь!..

Гитлеровцы оживились — результаты обыска были налицо:

— О! Партизан!

На подпольщицу опять набрасываются трое:

— Где прячешь оружие? Где листовки? Ну? Будешь отвечать?

Удары наотмашь по лицу, по голове, тяжелыми солдатскими кулаками, дубинками, рукоятью пистолета. Но подпольщица упорно молчит.

— Где твой муж? Где остальные? Где они все? Отвечай!

Рыдающие малыши и старушка свекровь не выдерживают страшной сцены допроса. В полном отчаянии, не думая о себе, они бросаются на мучителей Лиды. И снова — удары, кровь, грубые окрики… Дети, отброшенные в угол комнаты, надолго затихают там, потеряв сознание. Та же участь постигает и старушку.

В доме тем временем в поисках оружия и листовок гитлеровцы разламывают всю мебель, рвут матрацы, подушки, одеяла, разбивают массивную русскую печь, перебирают все книги и рвут их, обстукивают стены, вскрывают полы. Однако все напрасно. И только час спустя один из карателей, оторвав наличник двери, обнаруживает в тайнике бланки пропусков на немецком языке, штампы и печать…

Лидию Островскую в полубессознательном состоянии бросили в закрытую полицейскую машину и увезли на Пушкинскую, в СД.

Закончив обыск, фашисты оставили в доме и во дворе засаду. Они ждут Горбачева, которого почему-то принимают за мужа Лидии Островской. Именно он, по их мнению, главарь, руководитель подполья.

Виктор появился часа через два. Его сразу же насторожило, что ворота не заперты и на снегу видны следы автомобильных протекторов. Постояв минуту в нерешительности, он осторожно заглянул во двор. Из раскрытых настежь дверей и окон донесся до него громкий детский плач. Не раздумывая больше, Горбачев бросается к дому.

— Хальт!

Этот окрик застал его посреди двора. Медленно, нарочито медленно поднимая руки, Виктор услышал за спиной тяжелые шаги. Двое! Резко обернувшись, он молниеносно выхватил из кармана пистолет и не целясь начал стрелять по врагам. Те, не успев даже поднять оружие, упали замертво на землю. И тогда со стороны дома, захлебываясь, ударили автоматы… Горбачев как подкошенный свалился в снег.

В те короткие минуты, когда тяжело раненный Виктор приходил в сознание, каратели пытались вырвать у него сведения о городском подполье. Но Горбачев мужественно молчал. Его расстреляли в тот же день.

Лиду Островскую истязали еще на протяжении трех дней.

— Кого из подполья знаешь лично, в лицо, по фамилиям или кличкам? Есть ли связь с партизанами? Кто такой Горбачев? Откуда взялся приемник?

Но все эти вопросы так и остались без ответа. Лида не обмолвилась ни единым словом.

Ее допрашивал офицер, отлично говоривший по-русски. Спокойно, не повышая голоса, он сообщил подробности расстрела Горбачева. Ни единый мускул не дрогнул на Лидином лице. Не торопясь, в деталях рисовал гитлеровец те изуверские пытки, которые ждали Островскую в ближайшие часы в сырых подвалах городской СД. И снова — молчание в ответ.

— Мы доставим сюда вашу мать, ваших братьев и сестер. Их будут расстреливать по одному за каждый вопрос, на который вы не дадите ответа!

В молчании проходит еще несколько долгих, бесконечно долгих минут.

— Но если не поможет и это, фрау увидит мертвыми своих маленьких детей!

Удар рассчитан точно. Для матери это страшнее раскаленного железа, страшнее самой смерти!

— О! Они умрут далеко не сразу, — продолжал гитлеровец тихим, вкрадчивым голосом. — Их будут очень долго пытать, причем здесь, на ваших глазах! И вы не сможете ничем им помочь, абсолютно ничем! Умереть сожженным на костре — я бы назвал это счастьем по сравнению с тем, что придется вынести им!

Лида не выдержала. Сознание, и без того слабое от зверских побоев, на несколько минут покинуло ее. А когда женщина снова пришла в себя, над ней, в который уже раз, склоняется все тот же офицер:

— Надеюсь, теперь фрау будет благоразумней и обо всем расскажет?

Собрав последние силы, Островская с ненавистью плюнула в физиономию своего истязателя.

Еще две ночи палачи зверски мучили эту мужественную женщину. Но Лидия Савельевна Островская предпочла мучительную смерть предательству своих друзей по подполью. О ее несгибаемом мужестве заговорили вскоре многие. Отрицать его не могли даже сами палачи. Через несколько дней после гибели Лидии в одном из коридоров здания СД встретились два полицейских. Одному из них довелось присутствовать при допросах и пытках Островской, и он рассказал своему приятелю о том, как бесстрашно и стойко вела себя наша Лида. Случайным свидетелям этого разговора удалось со временем вырваться на волю. Они-то и рассказали бобруйчанам обо всех подробностях страшной драмы, разыгравшейся в подвалах городской СД.

Яркие страницы бесстрашия и мужества вписали в историю борьбы с немецко-фашистскими захватчиками в Бобруйске семьи Ольги Броваренко и Федоры Лозовской. В сорок втором году они основали маленькую подпольную организацию, которая длительное время поддерживала связь с нашим партизанским отрядом, смело и решительно выполняя боевые задания его командования. В состав группы кроме Ольги Броваренко и Федоры Лозовской входили их мужья — Александр Семенович и Павел Иванович. Их надежными боевыми помощниками с первых же дней стали дети Броваренко — подростки Вера, Витя и Жора.