Партизан - [46]

– Я и не собирался, ваше превосходительство. Готов понести наказание как за свои ошибки, так и за ошибки своих подчиненных.

– А вот это похвально. Идите, господин капитан.

Он еще будет строить из себя оскорбленную невинность. Нужно обязательно ознакомиться с заключением проверки. Уж больно Никитин благоволит этому капитану. Хотя… Он, конечно же, достойный офицер, георгиевский кавалер, имеет иные награды, а главное, все время рвется на фронт. Нет, пожалуй, не нужно с ним так-то уж совсем строго. Пусть Никитин снимет с него семь шкур, но только с приказом обойтись как-то помягче, чтобы не губить карьеру многообещающему офицеру.

Брусилов высоко ценил работоспособность своего начальника штаба, его исполнительность и инициативность. И все же довольно часто пенял Ломновскому на то, что тот всякий раз слишком уж себя перетруждает. В частности, будучи в свое время хорошим генерал-квартирмейстером и отлично зная эту кухню, порой с головой окунался в те проблемы, которые в настоящий момент не были его обязанностью. Однако, кроме того, что генерал тащит непосильный воз, командующему предъявить генерал-лейтенанту было нечего, поскольку и свои штабные дела он ничуть не запускал.

– Павел Андреевич, – окликнул Ломновский Никитина.

– Да, Петр Николаевич.

– Вы уже беседовали с этим прапорщиком Шестаковым?

– Только что из разведотдела. Выскочка и позер.

– Отчего такой вывод? Уж не оттого ли, что теперь достанется вашему любимцу?

– Капитан Игнатов понесет заслуженное наказание. Если здесь не линия фронта, это вовсе не означает, что службу можно нести спустя рукава. Касаемо же этого прапорщика, так он притащил с собой пленного, каких мы, бывает, в день десятками тысяч в плен берем. Обычный солдат, ничего не знает, забитая деревенщина. Ладно хоть был бы из этих мест, так нет же, из Австрии. Так что и местность ему знакома хуже, чем нам. Но зато он в красках живописует, насколько страшное оружие фугасы, конструкции этого самого прапорщика.

– Ага. Вспомнил, почему фамилия этого офицера показалась мне знакомой. Это же он придумал фугасы, которыми сейчас засеяли передний край наши передовые части. Я еще хотел его вызвать.

– Получается, поторопился наш изобретатель с привлечением к себе внимания.

– Напрасно вы так, Николай Николаевич. Он притащил этого австрияка не просто так, а чтобы показать, какой эффект произвели эти самые фугасные поля на противника. И судя по всему, впечатлились они от души. А что это значит?

– Что?

– Задумка недорогая, в исполнении простая, эффект выше всяческих похвал. Это может стать выходом при нашем снарядном голоде. Этот прапорщик еще у Рудакова?

– Да.

– Благодарю.

Прикинув мысленно, какие у него есть еще дела и их первоочередность, Ломновский решительно направился в разведотдел. Ничего срочного сейчас нет, а мысли об этом странном прапорщике никак не хотели его отпускать. Его – начальника штаба – не могло не волновать трудное положение армии в плане снабжения вооружением в целом и боеприпасами в частности. Конечно, запасы взрывчатки не бесконечны, но все же с ней дела обстояли гораздо проще, чем со снарядами.

Высокий, довольно широкий в плечах, русоволосый, голубоглазый парень лет двадцати пяти. Черты лица правильные, взгляд волевой, и вообще держится весьма уверенно, при виде большого начальства не тушуется. Ничего удивительного, что ему удалось пройти к командующему. Характер виден сразу.

Поздоровавшись, Ломновский тут же занял стул капитана Рудакова, который тот поспешил уступить его превосходительству. Посмотрел на начальника разведки, и тот, правильно истолковав этот взгляд, положил перед генералом исписанные листки бумаги. Разведотдел также находится в ведении генерал-квартирмейстера, а как чуть выше говорилось, Петр Николаевич тяготел именно к этой службе.

– Т-так. Оч-чень интересно, – после пятиминутного изучения изложенного в бумагах произнес генерал. – А что, господин прапорщик, вы имеете опыт общения с участниками обороны Порт-Артура?

– Никак нет, ваше превосходительство, – спокойно ответил Шестаков, даже не делая попыток встать.

К чему эта нелепость, коль скоро генерал позволил ему сидеть при появлении в кабинете. Вон и Рудакову долго стоять не пришлось, по знаку начальства он нашел стул напротив прапорщика и сидит себе спокойно. Как видно, у них тут все демократично. Ну, до известной степени, разумеется.

– А откуда же тогда у вас такое понимание в закладке фугасных зарядов и их эффективности? Вот ведь практически ни одного металлического элемента, как следствие – полное отсутствие осколков и только фугасное воздействие, но эффект оказался просто колоссальным.

– Ну, так уж вышло. На меня порой находит такое, на интуитивном уровне, что ли. Сам диву даюсь. Но пробую, и как следствие, получается совсем даже неплохо. Правда, моих знаний, к сожалению, далеко не всегда хватает, и возникает необходимость обращаться к специалистам.

– Приходилось обращаться?

– Однажды. Как-то в Киеве случайно повстречался с полковником Федоровым из главного артиллерийского управления. Пригласил домой, показал мои рисунки. Я в чертежах слаб да и вообще не имею инженерного образования, но рисовать умею. Вот и нарисовал наброски и рассказал ему о принципе, по которому все это должно работать, а уж разбираться с этим предстоит господину полковнику. А еще вот с этими же фугасами. Я предложил извлечь из трубки капсюля-воспламенителя пороховой заряд и начинить ее инициирующим зарядом. А вольноопределяющийся из нашей роты, без пяти минут инженер, посоветовал использовать капсюль-детонатор под огнепроводный шнур. Получилось гораздо быстрее и безопаснее.