Партийное собрание - [2]

Сергей начал входить в раж, вспомнив, как эти самые «спецы» и его однажды обыграли на стипендию.

— Мы, я и два моих закадычных друга, как я уже говорил, тоже играли везде, где придется, но особенно любили играть на лекциях в Большой физической аудитории. Там, на последнем ряду, классно игралось: и лекцию можно было краем уха слушать, и снизу, от лектора, в жизни ничего не возможно заметить. Ну, как-то раз заигрались мы, уже после лекции, нас и накрыли, деятели эти из факультетского бюро. Скандал раздули просто жуткий, допросы с пристрастием и все прочее…. Но мы держались, как могли. «Первый раз, — мол, — взяли эти проклятые карты в руки, попробовать просто….». Потому что записи, то есть «пулю», мы все-таки успели спрятать. Через пару дней было назначено комсомольское собрание, чтобы, значит, вставить нам по первое число, но про исключение и речи не было: что с новичков взять?

Партсобрание с нарастающим интересом следило за ходом повествования. Все-таки интереснее, чем про уголь, запасенный для котельных на зиму. Или про научные работы, к которым еще никто и не приступал. Чувствовалось, что и вопросы появились, но Сергей бодрым голосом, все более воодушевляясь, продолжил свой рассказ.

— И вот, представьте, идет комсомольское собрание, все честь по чести, народ выступает, клеймит позором карточные игры в целом и преферанс, в частности. Но, вместе с тем, все говорят, какие мы отличные парни и прилежные студенты, во время платим комсомольские и профсоюзные взносы, не уклоняемся от работы в подшефном колхозе, не опаздываем на лекции и никогда их не прогуливаем, и так далее. Мы сидим и начинаем понимать, что все идет хорошо, и что скоро нас с миром отпустят, дав, максимум, по крошечному выговору, а, может быть, и того не дадут. И чувствуем даже, что у нас сзади начинают прорезаться маленькие такие ангельские крылышки, уж такие мы чудесные парни. И тут в аудиторию, где идет собрание, врывается еще один наш сокурсник по фамилии, никогда не забуду, Алексанян. И вот этот самый Алексанян с ходу, не разобравшись в ситуации, вытаскивает из кармана наши старые пули, и, потрясая ими, как Чемберлен договором с Гитлером, гордо идет к президиуму комсомольского собрания. При этом, нахально глядя прямо на членов комсомольского бюро, кричит, что только идиоты могут считать, что эти записи, которые у него в руках, — денежные. Потому что там не только висты, а гора и даже пуля давно перевалили за тысячу, и не за одну…. Комсомольские деятели так и ахнули: хорошенькие, мол, новички, эти ваши славненькие ребятки. Вот, значит, как дело обстоит! Тысячи, говорите, в горе? Ага, попались, акулки вы наши картежные! А картежным акулам, всем понятно, никакого снисхождения быть не может. Вот и впаяли нам по полной, так сказать, программе. Исключили из комсомола. Хотя, как потом выяснилось, условно. Вот так все и было.

Сергей глубоко вздохнул и посмотрел прямо в глаза парторгу. В зале зашевелились. Руку поднял один из старейших работников, лысый, как астраханский арбуз, старый экспедиционный волк Николай Николаевич Погребников.

— Можно, Михаил Семенович? — он посмотрел на парторга. — А, скажите, Сергей, э-э-э, Михайлович, вы пиво-то, какое пили после преферанса, если выигрывали? Вот мы обычно в поле, после трудового дня…

— Николай Николаевич, вечно вы со своими экспедиционными штучками встреваете, — прервал его Михаил Семенович. — Вопрос серьезный обсуждается, прием в партию, а вам все шутки шутить.

— Так я и хотел по серьезному, а то, мало ли, поедешь с ним в экспедицию, а он пиво не то пьет…. Что тогда делать?

— Ладно, ладно, давайте по существу. У кого еще есть вопросы? Вы, Марта Ивановна, что-то хотели?

В зале поднялась полная женщина лет под шестьдесят с пучком волос на затылке, одетая в скромное мышиного цвета платье.

— Это вы, стало быть, вместо учебы занимались картами в университете? Самому-то не противно было?

На задних рядах засмеялись.

— Не противно, Марта Ивановна, совсем не противно! Вы сами попробуйте, сыграйте раз-другой, тогда и узнаете, какая это прелесть! — опять раздался голос Старунова.

— Я вообще-то не с вами разговариваю! — обернулась к залу Марта Ивановна. — В наше время студенты учились, а не ерундой всякой занимались!

Пару месяцев назад Марта Ивановна защитила весьма сомнительную докторскую диссертацию по космическим лучам, и ей очень хотелось подчеркнуть, что этим выдающимся успехом она обязана тем полноценным знаниям, которые получила еще на студенческой скамье, учась в университете.

— Отвечайте, Сергей Михайлович! — нахмурился парторг. — Вам вопрос.

— Марта Ивановна, — Сергей выдержал небольшую паузу, ожидая, пока в голову придет что-нибудь умное. — Молодые были, глупые, наверное… Конечно, вы правы на все сто процентов. Учиться полезнее, чем играть в карты.

Потом подумал и добавил:

— Нет, пожалуй, что и на все двести!

В зале засмеялись. Поднялась еще чья-то рука.

— Ну, Елена Григорьевна, ваш вопрос!

Встала немолодая, но еще вполне крепкая женщина, лет за сорок с небольшим хвостиком, в роскошной вязаной кофте. В коллективе института она славилась особым умением заваривать чай и еще тем, что прямо в рабочее время вязала носки на заказ по очень умеренной цене. Утром заказ — вечером носки.