Партия, которую создал Иисус - [75]
{213}.
Постепенно Иаков приобрёл громадное влияние среди первых христиан. Его побаивался даже сам Пётр — первоверховный апостол! В «Послании галатам» Павел рассказывает, что Пётр в Антиохии «до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных» (Гал. 2:12). В Деяниях апостолов есть также эпизод, в котором рассказывается, как Пётр, чудесным образом вырвавшись из темницы, первым делом считает нужным доложить о своём приключении Иакову: «...Уведомьте о сём Иакова» (Деян. 12:17).
Такова была власть Иакова Праведного, мелочного формалиста в делах веры, над апостолами, работавшими с самим Христом!
И всё-таки, как могло получиться, что Иаков, не имея абсолютно никакого отношения к сподвижникам Иисуса, будучи даже его противником, оказался вдруг во главе «партии»? Этот удивительный факт иногда пытаются объяснить тем, что апостолы, тяжело переживая потерю любимого учителя, перенесли свою привязанность к Иисусу на его родственников, а одного из них — Иакова, брата Господня — даже поставили над собой, сделав руководителем «партии».
Действительно, истории подобные случаи известны. Например, в 1848 году французы избрали своим президентом Луи Наполеона, племянника Наполеона Бонапарта, не за какие-то его необыкновенные заслуги, а за родство со знаменитым дядей. В наши дни похожая история произошла с братьями по фамилии Лебедь. Сначала знаменитым стал старший брат — Александр Иванович; он показал неплохой результат на президентских выборах 1996 года, стал секретарём Совета безопасности и, наконец, губернатором Красноярского края. А вскоре после этого и жители Хакасии избрали своим главой Алексея Ивановича Лебедя, брата знаменитого генерала и политика. Нет, наверное, нужды доказывать, что основную роль в этом выборе сыграло именно родство обоих кандидатов...
Думается, однако, что в случае с Иаковом всё было иначе. Родственников знаменитых людей обычно выбирают в том случае, когда выбирать, собственно, не из кого: все остальные кандидаты — совсем уж ничем не примечательные, заурядные люди. Но разве можно было сказать такое про апостолов?! Все они как на подбор были энергичные, деятельные, отчаянные молодцы, с самых первых дней находившиеся рядом с Иисусом. Каждый из них был достоин возглавить «партию», осиротевшую после смерти «вождя», и, несомненно, знал это. И вот именно по этой причине они и не могли договориться между собой о том, кто же из них возьмёт на себя бразды правления. Ещё при жизни Христа апостолы то и дело заводили споры о том, кому из них быть «большему» или «первому» над всеми остальными. И накануне последнего посещения Иерусалима, и даже во время Тайной вечери они, вызывая явное неудовольствие Иисуса, препирались между собой: «Был же и спор между ними, кто из них должен почитаться большим...» (Лк. 22:24; ср. также Мк. 10:41-44).
Несомненно, подобный спор должен был разгореться между ними и после смерти Христа. Каждый из них считал себя наиболее достойной кандидатурой для того, чтобы возглавить «партию». И хотя автор Деяний апостолов об этих спорах умалчивает, мы, по-видимому, не ошибёмся, предположив, что без споров всё-таки не обошлось. Если апостолы не стеснялись ругаться о первенстве в присутствии Иисуса, то уж тем более не удерживались после его смерти...
Здесь самое время задаться вопросом: а что же Иисус не позаботился о своём преемнике заранее? Ведь, судя по Евангелиям, он был уверен, что живым ему из Иерусалима не уйти: «Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту...» (Мф. 16:22; Мк. 8:31; Лк. 9:22). Так надо же было назначить кого-то из апостолов на своё место, чтобы потом не начались споры и раздоры!
Христианские богословы так и не смогли договориться между собой о том, назначил Иисус себе преемника, или нет. Католики утверждают, что назначил — Петра. В доказательство они приводят эпизод из Иоанна, в котором Иисус уже после своего воскресения трижды обращается к Петру со словами: «паси овец Моих» (Ин. 21:15-17). По мнению католических богословов, понимать эти слова надо в том смысле, что Иисус, произнеся их, тем самым как бы назначил Петра своим преемником на земле. Православные, однако, такое истолкование категорически не приемлют, говоря, что Иисус на Тивериадском озере всего-навсего восстановил Петра в его апостольском звании, которое тот якобы утратил после отречения во дворе у Каиафы в ночь ареста Иисуса {214}. Что ж, несогласие православных с мнением католиков понять можно. Римские папы считают себя наследниками апостола Петра не только на римском престоле, но и во всём христианском мире; признай православные, что Иисус оставил Петра своим заместителем, и тогда что же? Подчиниться ненавистным «латинянам»?! Никогда! Вот потому-то православные богословы и упорствуют, говоря, что Иисус никого вместо себя на земле наместником не оставлял. Даже Петра.
Впрочем, для нашего повествования совершенно не важно, кто в этом споре прав, — католики или православные. Если даже Иисус и назначил Петра преемником, то апостолы всё равно сделали по-своему и не отдали ему первенство. И кто знает, не отсюда ли берёт своё начало мрачная легенда о мнимом отречении первоверховного апостола? Пытаясь ни в коем случае не пропустить Петра вперёд, другие апостолы могли припомнить ему ту злополучную ночь во дворе у первосвященника, представив дело так, что по своему малодушию он оказался недостойным занять место своего учителя.
В полемике православных богословов с иудеями, протестантами и католиками Септуагинта нередко играет роль «знамени православия». Однако, как показано в статье, положение дел намного сложнее: на протяжении всей истории православной традиции яростная полемика против «испорченной» еврейской или латинской Библии сосуществовала, например, с цитированием еврейских чтений у ранневизантийских Отцов или с использованием Вульгаты при правке церковнославянской Библии. Гомилетические задачи играли здесь намного более важную роль, чем собственно текстологические принципы.
Книга современного британского исследователя Грэма Харви предлагает принципиально новый взгляд на религиозность и на то, как ее следует изучать. Религия здесь не ограничивается высокой теологией, привычными институциональными рамками и понятиями западноевропейской интеллектуальной культуры – она включена в поток реальной жизни реальных людей и потому рассматривается как одно из измерений повседневности. Каким образом религия связана с приготовлением пищи и правилами совместных трапез? Как регулирует сексуальные отношения и само представление о телесности? Как определяет взаимодействие с чужаками и незнакомцами? Отвечая на эти и другие вопросы, автор предлагает не только новую концепцию религиозности, но также новое видение науки и природы человека.
Утро встает над городом. Звонок первого трамвая эхом отдается в воздухе. Вот появился на улице одинокий пешеход. А через несколько минут их уже много. Идет трудовой люд Одессы. Скоро на фабриках и заводах начнется рабочий день. Среди этих людей, спозаранку торопящихся на работу, каждое утро можно встретить и Ростислава Александровича Багмута, человека с необычной и сложной судьбой. Внешне он такой же, как все: днем стоит у станка и волнуется о том, чтобы книга, которую завтра возьмет в руки читатель, была нарядна и красива, а вечером его можно увидеть в клубах, выступающим перед большой аудиторией, или просто в кино, в театре, на залитых огнями бульварах и площадях большого города.
В брошюре раскрывается атеистическое содержание технического прогресса. Автор объясняет, что техника, являясь, по выражению Маркса, «овеществленной силой знания», наглядно и убедительно показывает несостоятельность религиозного учения о неспособности человека познавать окружающий мир и преобразовывать его в своих интересах.
С какого времени следует вести отсчет истории Крещения Руси? С того дня, когда апостол Андрей Первозванный, по преданию, установил крест на Киевских горах? Или с Аскольдова Крещения Руси? Или, наконец, с признанного официально нашей Церковью и светской историографией Владимирова Крещения? Но что предшествовало установлению апостолом креста на Киевских горах? Ведь святой Андрей воздвигал крест не только во Славу Божию, но и для просвещения светом Христовой Истины прародителей восточных славян. Каков же был путь наших далеких предков ко Крещению в Днепре – путь к истинной вере?
В своей работе автор проводит ретроспективный сопоставительный анализ различных религиозных учений, на этой основе выстраивает общую картину религиозной мысли, охватывающую многие ветви человечества от древнейших времен до наших дней.Используя результат данного анализа, автор оценивает потенциальные возможности и составляет прогноз развития этих учений на ближайшую и удаленную перспективу, делает вывод о былом существовании мощного первоучения, из недр которого произошло большинство современных религий мира.