Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции - [58]
Левым эсерам было ясно, что, если они выступят вместе с правыми против Советской власти, массы их не поддержат. Именно здесь проявилось влияние большевиков, предупреждавших, что, если левые эсеры противопоставят себя партии пролетариата, они потеряют опору в крестьянстве и изолируют себя от революции. Вольно или невольно это подтвердил на съезде Карелин. «Мы, конечно, протестуем, — говорил он, — против того, что вместо временных комитетов, которые бы взяли на себя временное разрешение наболевших вопросов дня, мы имеем перед собой готовое правительство. Но мы не хотим идти по пути изоляции большевиков, ибо понимаем, что с судьбой большевиков связана судьба всей революции, их гибель будет гибелью революции»>442.
Колоссальный удар по влиянию эсеров был нанесен ленинским Декретом о земле, составленным на основании крестьянского наказа, подписанного 242 депутатами с мест. Современники, в том числе М. В. Фофанова, свидетельствуют, что хотя соглашение с левыми эсерами и не было главной целью при составлении декрета, однако В. И. Ленин наряду с другими ставил и эту задачу. «Левые эсеры считали, что нужно ввести уравнительное землепользование, — писала Н. К. Крупская, — большевики понимали, что нужна социалистическая перестройка всего земельного хозяйства. Но Ильич считал, что самое важное сейчас — конфискация помещичьих земель, а какими путями пойдет дальнейшая перестройка, покажет жизнь. И он обдумывал, как составить декрет о земле»>443.
Несмотря на явное тяготение масс к большевикам, левые эсеры, верные своей мелкобуржуазной природе, продолжали колебаться и пытались найти какой-то «третий» путь. Перед тем как предложить съезду состав первого Советского правительства, ЦК РСДРП(б) пригласил на свое заседание левых эсеров Камкова, Карелина и Спиро и предложил им войти в Совет Народных Комиссаров. Однако это предложение было отвергнуто. «…Если бы мы пошли на такую комбинацию, — говорил на съезде Карелин, мотивируя отказ своей партии от участия в правительстве, — то мы бы углубили этим существующие в рядах революционной демократии разногласия. Но наша задача заключается в том, чтобы примирить все части демократии»>444.
Возможность такого примирения левые эсеры видели в создании так называемого однородно-социалистического правительства, в которое вошли бы представители всех партий — от народных социалистов до большевиков. Вместе с тем они не отказывались и от признания чисто большевистского правительства. В резолюции левоэсеровской фракции II съезда Советов говорилось: «1. Необходимо образовать министерство совместно с другими революционными партиями, ушедшими со съезда. 2. Если переговоры с ними ни к чему не приведут, то фракция будет поддерживать большевистское правительство, не входя в его состав, и оказывать ему помощь в технической работе»>445.
Выражая сожаление, что левые эсеры отказались войти в правительство, большевики считали их отказ «недопустимым для революционера и сторонника трудящихся». Однако при этом указывалось, что правящая партия готова в любое время включить левых эсеров в состав Совета Народных Комиссаров>446. В принципе большевики считали возможным соглашение с мелкобуржуазными партиями, но лишь при условии признания ими Советской власти и решений II Всероссийского съезда Советов. На четвертый день после победы Октябрьского вооруженного восстания В. И. Ленин говорил, что большевики хотели коалиционного Советского правительства, никого не исключали из Совета и не их вина, что меньшевики и эсеры ушли>447. Эта позиция была подтверждена в резолюции ЦК РСДРП(б), которая выражала готовность вернуть ушедших и признать коалицию в пределах Советов>448.
Иной была позиция правых эсеров. Не отрицая принципиальной готовности большевиков пойти на соглашение, они заявили, что «блок с большевиками — это волчья яма, ловушка для демократии. Это триумф большевизма»>449. В день принятия постановления ЦК РСДРП(б) эта газета назвала позором всякие попытки пойти на соглашение и призывала свалить большевиков, а не вести с ними переговоры.
Лозунг создания «однородно-социалистического» правительства поддерживался всеми контрреволюционными, антисоветскими партиями. Даже кадет Маклаков считал возможным признать правительство, в составе которого будут и большевики. «Раз засилье большевизма зашло так далеко, — писал он в ноябре 1917 г., — что его не удалось раздавить сразу, приходится освобождаться от него длинным процессом постепенного оздоровления»
