Партия, дай порулить - [26]

Востриков поморщился, взял его за локоть и силой усадил в кресло.

– Угомонись, – устало сказал он. Затем подошел к бару, плеснул в бокал виски, залпом опрокинул его в себя, поставил стакан на место и повернулся к Торопову:

– Ты знаешь, кто такой Невзоров?

– Более-менее знаю, – набычившись, ответил тот.

– Более-менее! – хмыкнул Востриков. – Он – главный финансист Росненской ОПГ, то бишь, преступной группировки. Держатель кассы. Скорее всего, в ту квартиру, ну, из которой пакет, должен был прийти гонец, чтобы его забрать. Но по какой-то причине не пришел или опоздал. А пацан тот, которого потом убили, уж не знаю, с какого перепоя или передоза решил, что гонец ты. Вот и все.

– Да не с перепоя, обдолбанный он был: глаза стеклянные и голос вкрадчивый такой, прямо мороз по коже. А что там, в пакете-то? – снова взвился Торопов.

– Там списки людей. Рядом пометки, кому и какую сумму нужно дать. И деньги тут же прилагаются, – нехотя сказал Востриков.

Торопов присвистнул:

– А люди важные?

– Еще какие, мой дорогой. Так что тебе о них лучше не знать. Это граната в наших руках, причем с выдернутой чекой. И неизвестно, на чьей стороне она взорвется.

Он замолчал, подошел к окну и тронул рукой жалюзи.

– Честно говоря, я просто голову сломал, – продолжил говорить Востриков. – Что делать с этой информацией? С деньгами? Не возвращать же назад. И у себя хранить опасно, а вернуть еще опаснее.

– Да откуда они узнают, что компромат у нас? – спросил Торопов, словно убеждая и успокаивая самого себя. – Откуда? Не узнают!

– Надеюсь, что не узнают. Во всяком случае, пока мы этой информацией не воспользуемся. В общем, с одной стороны это для нас благо, а с другой…

В дверь кабинета постучали, и вошел охранник Вострикова:

– Сергей Ефимович, – обратился он к Торопову, – нам мебель привезли. А ваша машина мешает бусику въехать. Отгоните, пожалуйста.

– Подожди, Саша. Видишь, мы разговариваем, – недовольно сказал Антон Семенович. – Сергей, дай ему ключи, пусть отгонит сам. Если, конечно, доверяешь свою ласточку.

И Востриков засмеялся, довольный своей шуткой. Эту «ласточку» через пару-тройку лет можно будет открытой оставлять, никто не позарится.

– Ой, да какая там «ласточка»? Старый Опель. Давно пора бы поменять, да я как-то привык к нему, – Торопов протянул ключ Александру и подождал, пока тот выйдет. – А зачем этот нарик потребовал с меня пятьсот рублей?

– Сколько? О дает, – хлопнул по столу Востриков. – Да кто ж их, наркоманов, знает? Деньги были нужны, вот и потребовал. Ну, хватит об этом. Ты лучше вот что, Ефимович, подготовь мне отчет о вашей работе. Да в цифрах. Сколько всего обращений от жителей, по каким вопросам, как быстро решили проблемы. И, самое главное, какие государственные организации хуже всего работают. И еще меня интересуют те задачи, которые вы не смогли решить. Там было что-то связанное с недвижимостью, с обманутыми дольщиками. Дадим задание юристам проштудировать, чтобы подняли все нестыковки в законах. У меня на следующей неделе поединок в «Сатисфакции», надо подготовиться. Мы свою партийную платформу обрисовали четко, но надо до народа донести. А тут как раз покажем, как чиновнички на местах работают, и какие лазейки для них есть в законодательстве.

Разговор плавно перетек в рабочую плоскость. Торопов рассказал о проблемах в работе «Искры», о том, как жильцы дома, в котором находится их приемная, жалуются на приходящих ни свет ни заря просителей.

– Знаете, Антон Семенович, придут за час до открытия и галдят под окнами. Хорошо, пока Кораблева в офисе ночует, так она всех пришедших сразу внутрь впускает, – подвел он разговор к Кириной проблеме и в двух словах обрисовал ее суть.

Востриков вскочил, пробежался по кабинету и снова плюхнулся на стул.

– Это задача, но мы ее решим. Кира – девушка стоящая, толковая. За дело болеет, причем искренне, – Востриков с удивлением покачал головой. – Побольше бы таких неравнодушных людей. Глядишь, и порядок в стране навели бы.

Антон Семенович только приготовился рассуждать о том, как помочь Кире с жильем, как вдруг во дворе громыхнуло так, что содрогнулся дом. Металлический стакан, стоящий на краю стола, подпрыгнул и упал на бок, рассыпав вокруг себя ручки, карандаши, скрепки и прочие канцелярские мелочи. Картина, написанная местным художником Пахомкиным, изображающая Вострикова в наполеоновской треуголке, сорвалась со стены и рухнула на стоящее под ней бюро.

Мужчины бросились на пол и, как по команде, накрыли головы руками. Во дворе заорали сигнализациями машины, залаяли собаки, где-то вдалеке завыла сирена.

– Что это было? – оторопело спросил Востриков, приподняв голову.

Торопов не успел ничего ответить, в кабинет ворвалась охрана, Элла Эльдаровна, Надеждина, Похлебкин и еще какие-то люди.

– Антошенька, – закричала супруга Вострикова, бросаясь к нему, – с тобой все в порядке?!

Тот, кряхтя, поднялся на ноги.

– Что это было? – переспросил он, не обращая внимания на супругу.

Та со стоном рухнула на стул, Ольга Петровна схватила со стола папку и стала обмахивать ею подругу, с тревогой поглядывая на Вострикова.

– Вот это экшен! – медленно, с жутковатым восторгом в голосе, сказал Похлебкин, глядя в окно. – Там какую-то тачку рвануло у ворот! И бусик зацепило, шандарахнуло в забор. Ни фига себе напасти у нас!