Партион - [11]

Жена гончара, которая торговала тарелками и горшочками, вначале не любила, что я могла подолгу зависнуть у её лотка. Потом привыкла ко мне. Стала подсказывать. Объяснить для чего нужен тот или иной горшок, потому что не всё можно было в духовку ставить. Некоторые были чисто декоративные, другие для хранения. Только с тарелками подсказки не нужны. Человек сам выбирает, что хочет в дом.

Я выбрала тарелку, где солнце светило на играющих детей. Она мне нравилась, но всё равно было что-то не то. Решив, что потом куплю другую, я пошла дальше рыскать по рынку. Такие вылазки мне нравились. Идёшь с корзиной в руках, куда складывали покупки, смотришь как и чем живёт народ. На рынке было много землян, поэтому я не особо выделялась. Местные на нас смотрели настороженно. С опаской. Некоторые отказывались нам продавать товар или специально подсовывали что-то плохое, чтоб никто из землян и не думал возвращаться к продавцу. У меня так получилось с лоточником, который сладости продавал. Я не знала тогда об этой негласной войне с «пришлыми» и местными. Купила у него килограмм конфет. Это была целая палитра вкусов. Конфета была горькой, кислой, сладкой и солёной начинкой. При этом всё ингредиенты были подобраны так тонко, что не мешали друг другу. Я потом вернулась и всё у него скупила. Он на меня смотрел, как на сумасшедшую. А мне понравилось. В следующие раз он мне подсунул «кислую гадость», от которой потом во рту оставался лишь намёк на сладость. Мне и это понравилось. Продавец долго экспериментировал с конфетами и мной, потом не выдержал и спросил, почему мне нравятся его конфеты. Я и призналась, что за ощущения той сладости, что обязательно присутствует в каждой конфете. Оказалось, что это из-за местного мёда, который и служит основой конфет. Сказав, что у меня было трудное детство, он отсыпал мне каких-то деликатесов. Это было просто восхитительно. Но кислые и горькие конфеты я продолжала брать.

Ещё вдалеке я заметила Санта. Хотела к нему подойти. Тем более он мне помахал, показав, что заметил меня. Он стоял в окружение трёх солдат. О чём-то с ними разговаривал. Пока я пробиралась в толпе, то услышала спор. Спорила местная женщина и землянин, который занимался животноводством рядом с городом. Я как-то с ним пересекалась. Он зазывал меня купить у него молока. Не знаю почему, но у него молоко было жидкое. Чуть ли не вода. Творог было есть невозможно. Плеваться хотелось. У местных продукты были вкуснее, поэтому я не стала его постоянной покупательницей.

— Это моё место! Оно уже три сотни месяцов принадлежит моей семье! — кричала торговка. Местные жители исчисляли всё в месяцах. На планете было в году шестнадцать месяцев по тридцать два — тридцать три дня. Их год шёл как полтора года на земле. Получается, что торговка владела этим местом на рынке около восемнадцати лет. Внушительный срок.

— Не понимаю, о чём ты бормочешь. Теперь я здесь торговать буду! — ставя прицеп с товаром, ответил мужчина.

— Да ты… Захватчик недоделанный! — выпалила женщина. Землянин оттолкнул её столы, на которых лежали сотканные половики и скатерти. Всё это полетело на землю. Она хотела их поднять, но ей было тяжело, потому что мешал большой живот. Её соплеменники отводили глаза, боясь связываться с чужаками. Земляне смеялись. Я поставила корзину и стала помогать собирать разбросанный товар. Так захватчик места специально поставил машину в то место, куда мы сложили разбросанные половики. Прям на них. А возмущавшуюся женщину грубо оттолкнул. Она упала.

— Что ты творишь? Не видишь, что она ребёнка ждёт? — накинулась я уже на него.

— И чего? — сказал он, смотря на меня взглядом годовалого бычка.

— А вот твою жену какой-то урод толкнёт, то я посмотрю на твою реакцию!

— Ты меня уродом назвала? — взвился мужик.

— Урод и козёл, — ответила я.

— Да ты! — он на меня с кулаками хотел накинуться. Я отскочила к его прицепу. Он на него налетел. Опрокинул. Ему бросились на помощь соотечественники. На меня косились.

— Пойдём отсюда, — предложила я женщине. Та уже была на ногах и со злорадством смотрела на разливающееся молоко и жидкий творог, которые уже образовывали вонючую лужу.

— Пойдём, — согласилась она. — Всё равно доказать ничего не получиться. Я всё равно выживу. Только обидно. У меня здесь ещё мать торговала, пока не уехала в другой город. А я на её место пришла. А эти приходят на всё готовое и нас гонят. Вот что за несправедливость? Как они могут жить по солнцем после этого?

— Глупые потому что. Не понимают, что творят, — ответила я. — Как себя чувствуешь?

— Нормально. Но обидно, — хлюпнув носом, ответила она.

— Конфету? У меня есть кислые, сладкие, соленные.

— А зачем тебе кислые и солёные конфеты? — на её лице появилась улыбка.

— Так попробуй, а потом поймёшь, — ответила я.

— Давай сюда зайдём, — сказала она, сворачивая во двор. Такие дворы были одни на несколько домов. В него выходили чёрные ходы. Здесь была детская площадка, фонтанчик, кустики и лавочки. Сейчас во дворе никого не было. Утром люди занимались делами. Дети учились. По вечерам площадки наполнялись смехом и разговорами.