Партай-геноссе - [43]

Через несколько минут с холма спустилось четверо змееловов. Никого они там не обнаружили и поэтому не поймали.

— Малый! — начал выговаривать Коле слегка рассерженный командир группы. — За необоснованную панику будешь двойную норму дежурить!

— Да вы что, товарищ старшнант! — со всей своей искренностью возмутился Микола. — Да я теперь на эту фишку!.. Ни в жисть не полезу! Что я — дурак?

Было видно, что заартачившийся Малый не хочет нести даже свою наблюдательную вахту. Не говоря уж о двойной норме бдения с биноклем. Он даже не захотел оставаться среди нашего сообщества и нервно зашагал за БМПешку.

— Что хотите делайте! — бурчал он себе под нос. — Не полезу и всё!.. А то, ишь ты! Да мне прошлого года хватило!.. Чуть руку не отрезали… А тут опять..

Командир группы не стал подзывать разнервничавшегося хохла на личную аудиенцию. Веселков предпочёл переждать какое-то время, пока разведчик Малый не успокоится и не придёт в своё нормальное состояние. Поэтому командиры отправились к своему жилищу, а солдаты разбрелись по своим местам обитания.

В прошлом году, когда нынешний фазан Коля Малый был зелёным-презелёным бойцом второго периода службы, тогда с ним приключилась одна неприятность. Разведгруппа Љ613 выполняла боевые задачи всё в той же пустыне Регистан, но чуточку поближе к Лашкарёвке, нежели мы находились сейчас. И молодого солдата Миколу ночью побеспокоила какая-то «тварь ползучая». Это загадочно-таинственное существо до сих пор неизвестного происхождения… Одним словом, оно самым коварным образом то ли цапнуло двумя смертоносными клыками, то ли ужалило отравленным своим жалом, то ли попросту укусило ядовитыми зубами беззащитную коленькину ручку… И преспокойненько себе уползло…

Ну… Вполне возможно то, что эта зловредная гадина потом улепётывала в пустынную ночную даль со всей своей бешенной скоростью… Если не померла на месте от разрыва своего ядовитого сердца… Или же сильнейшего нервного стресса… Потому что зелёненький боец Коля Малый орал благим матом так… Что его истошные вопли «Ма-мо-о!» услыхали в соседней группе! А это ведь километров эдак «-цать»!

Но… Ночью перепуганного Коленьку успокоили-убаюкали добренькие дедушки-дембеля… Которые в тёмное время суток вообще-то привыкли спать… А не слушать небезуспешные попытки одного хлопчика перекричать сирену пожарной команды города Хмельницка… И старослужащим всё-таки удалось успокоить дико орущего Малого… Который потом весь остаток ночи нежно баюкал свою пострадавшую конечность.

А к утру Колина рука распухла и побагровела. Да так, что теперь для успокоения Малого потребовался промедол. За время действия наркотического обезболивающего умелые связисты успели достучаться до центра и в экстренном порядке передали просьбу об эвакуации. Советские вертолётчики не подкачали, и борт прилетел в срок… То есть через два часа полётного времени… Но когда Колю загружали в Ми-8, он умудрился своим затуманенным взглядом определить персональную принадлежность чьей-то лапищи… Чёрной и слоноподобной… И боевое соло, то есть концерт одного военного исполнителя возобновился… Но разведчики этого выступления уже не слышали, разве что самое начало… Но зато вертолёт долетел до Лашкарёвки всего за час с небольшим.

И тогда Колину рученьку не только спасли от окончательного отрезания от его же тела… Чего Микола тогда убоялся больше всего!.. Тогда Колиной руке даже вернули её первоначальный размер и вполне обыкновенный цвет… Чему Микола радовался очень даже несказанно…

Однако солдатская память бывает порой покрепче самого стойкого гранита. И если в неё врезалась хоть какая-то информация о уже случившейся неприятности… То стереть негативные воспоминания практически невозможно. А тут… Такое убедительное напоминание!.. Даже никаких сопоставлений проводить не надо… Кожа сама по себе покроется отборнейшими мурашками, волосы стойко станут дыбом во всех полагающихся и даже в неподобающих местах… А натруженные голосовые связки уже с первых секунд готовы взять самую нужную ноту…

— Да не полезу я больше на эту фишку! — упрямо бубнил Микола. — Ни-ни-ни… Нехай стреляють…

Хоть и прошло минут сорок, но хмельницкий парубок продолжал гнуть свою упрямую линию. Через час двадцать он смягчился… И всё-таки согласился дежурить, но только днём.

— Я лучше с кем-нибудь поменяюсь! — жаловался Микола. — Он за меня два часа ночью, а я днём за него четыре… Только так… Бо ночью я не можу…

К исходу второго часа Колино ворчанье стало всех раздражать… Все вроде бы понимали его состояние, но входить в его положение не хотел никто. То есть меняться не соглашался ни один человек. Ведь все мы находились в одинаковых условиях и в равном статусе…

— Ну, ладно! — всё-таки сдался Микола. — Я ночью буду только стоя дежурить! Чтобы не кормить этих гадов. Алик! Идёт так? Чтобы я стоя дежурил?!

— Да идёт-идёт! — согласился я. — Только чтоб не курил! А то огонёк далеко видно.

— Хорошо! — заявил Коля. — Договорились! Курить не буду. Только стоять.

На этом обоюдовыгодном соглашении возникшая проблемная ситуация оказалась исчерпана. Малый всё же согласился дежурить на фишке страшной-престрашной ночью, когда пустыня буквально кишмя кишит смертоносными змеями и фалангами, ползучими скорпиончиками и тарантулами, ядовитыми пауками кара-куртами и прочей пакостью… Оставалось только проверить то, как Коля Малый будет выполнять своё обещание. Ведь пулемётчику Билыку без старого напарника будет очень скучно.