Паровой дом - [33]

Выходя на набережную Манменка-Гхат, я, разговаривая с Банксом, громко произнес имя полковника Монро. Бенгалец, глядевший, как причаливала лодка, непроизвольно вздрогнул. Я обратил на него внимания не больше, чем на любого другого индуса, но вспомнил об этом, когда заметил, что какая-то тень неотвязно сопровождает нас. Время от времени он исчезал, но через несколько секунд оказывался впереди или позади нас. Друг это был или недруг? Я не знал, но имя полковника Монро было для этого человека небезразлично.

Наш паланкин остановился у подножия широкой лестницы в сто ступеней, которая поднимается с набережной к мечети Аурангзеба.

Раньше паломники на коленях поднимались по этому своеобразному подобию Sancta Scala[103], как верующие в Риме. В те времена на этом месте возвышался храм Вишну. Сейчас его заменила мечеть победителей.

Мне очень понравилось любоваться Бенаресом с вершины одного из минаретов мечети, который представляет собою сложное архитектурное сооружение. Высотой в 132 фута, в диаметре эти минареты едва достигают ширины обычной заводской трубы, однако в их цилиндрическом стволе находится винтовая лестница, но сейчас по ней запрещено подниматься, и не без основания. Уже в наши дни оба минарета значительно отклоняются от вертикального положения, и, менее прочные, чем Пизанская башня[104], они рано или поздно рухнут.

Выходя из мечети Аурангзеба, я опять увидел бенгальца, который ждал нас у дверей. На этот раз я внимательно посмотрел на него, и он опустил глаза. Прежде чем обратить внимание Банкса на этот случай, я хотел удостовериться, как поведет себя эта подозрительная личность в дальнейшем, и ничего не сказал.

В чудесном городе Бенаресе насчитывают сотни пагод и мечетей, столько же великолепных дворцов, и бесспорно самый замечательный из них принадлежит королю Нагпура. Мало кто из раджей пренебрегает возможностью посетить священный город, они приезжают туда во время больших религиозных праздников Мела[105].

Я и не рассчитывал посетить все эти сооружения в то короткое время, каким мы располагали, и ограничился визитом в храм Бишешвар, где высится лингам Шивы[106]. Этот бесформенный камень, являющий собой часть тела самого дикого из богов индуистской мифологии, закрывает колодец, стоячая вода которого, как говорят, обладает чудодейственными свойствами. Я увидел также Манкарнику, или священный фонтан, где верующие купаются к большой выгоде брахманов; затем Ман-Мундир — обсерваторию, построенную двести лет тому назад императором Акбаром, все инструменты ее, тяжелые, как мрамор, вырезаны из камня.

Я слышал также об обезьяньем дворце, который туристы обязательно посещают в Бенаресе. Парижанин, естественно, вообразит, что он окажется перед знаменитой клеткой Ботанического сада[107]. Ничего подобного.

Этот дворец-храм — Дурга-Кхунд — расположен немного дальше предместий города. Он датируется IX веком и считается одним из самых древних памятников города. Обезьяны там вовсе не заключены в зарешеченную клетку. Они свободно гуляют по дворам, прыгают с одной стены на другую, карабкаются на верхушки огромных манговых деревьев, громко кричат и ссорятся из-за поджаренных зерен, которые приносят им посетители и до которых они большие охотники. Там, как и везде, брахманы, хранители Дурга-Кхунда получают небольшую мзду, что, очевидно, делает их профессию одной из наиболее прибыльных в Индии.

Само собой разумеется, мы изрядно устали от жары, когда к вечеру начали подумывать о возвращении в Паровой дом. Позавтракали и поужинали мы в Секроле, в одном из лучших отелей английского города, и тем не менее я должен признаться, что эта кухня заставила нас с сожалением вспомнить о кухне господина Паразара.

Когда лодка подошла к подножию Гхата, чтобы отвезти нас на правый берег Ганга, я в последний раз увидел бенгальца в двух шагах от нас. Его ждал катер, на котором был еще один человек — индус. Бенгалец взошел на катер. Может, он хотел переплыть реку и следовать за нами до самого лагеря? Это становилось весьма подозрительным.

— Банкс, — сказал я тогда тихо, указывая на бенгальца, — вот шпион, он ходит за нами по пятам…

— Я его видел, — ответил Банкс, — и заметил, что его встревожило имя полковника, которое вы произнесли ненароком!

— Может, будет уместно?.. — начал я тогда.

— Нет! Пусть продолжает свое дело, — перебил меня Банкс. — Лучше, если он не будет знать, что раскрыт… Впрочем, его уже нет.

И правда, катер бенгальца уже затерялся среди многочисленных лодок, бороздящих воды Ганга.

Банкс обернулся к нашему лодочнику.

— Ты знаешь этого человека? — спросил он его нарочито безразличным тоном.

— Нет, первый раз вижу, — ответил тот.

Спустилась ночь. Сотни кораблей, расцвеченных флагами, освещенных разноцветными фонарями, с певцами и музыкантами на борту, скользили в разных направлениях по праздничной реке. С левого берега взлетали яркие огни фейерверка, напомнив мне, что неподалеку Поднебесная империя, где фейерверки в большом почете. Трудно описать весь этот спектакль, он, право же, был бесподобен. По какому поводу устроили этот ночной праздник, казавшийся импровизированным, в котором участвовали индийцы всех классов, не знаю. В момент, когда он завершался, наша лодка пристала к другому берегу.