Пароль «Dum spiro…» - [24]

— Исполнительность и аккуратность, аккуратность и исполнительность — вот что требуется от вас, — часто наставлял нас шеф Мюллер.

Меня он вскоре даже начал ставить в пример.

— Учитесь, господа: почти немецкая исполнительность и немецкая аккуратность.

Я действительно «старался», особенно при обработке накладных на горючее для вермахта. Выписки из накладных хранил в надежном тайничке на своей «немецкой» квартире.

Вот эти-то выписки с номерами частей, с указанной сортностью бензина — единственное наследство, которое мне досталось от «Украйнель» — я показал Георгию Гавриловичу. Он задумался.

— Твой «Украйнель», надо полагать, кое-кого из наших товарищей заинтересует. Готовь подробный отчет. И приступай к новым обязанностям. Жидковато у нас с кадрами. А у тебя опыт, область знаешь. С этой минуты ты наш работник — инструктор обкома.

Я встал. Георгий Гаврилович осмотрел меня с ног до головы. На мне рваная рубаха, потрепанный пиджак — вид никудышный.

— Просьбы, пожелания есть?

Я промолчал. Секретарь улыбнулся:

— Что без амбиции — это хорошо, а без амуниции — плохо.

Вызвал адъютанта. Час спустя я получил бушлат, китель офицерский, белье, сапоги и — что не менее важно — талон на питание в обкомовской столовой.

Проработал инструктором три месяца. Занимался информацией, ездил по освобожденным районам области. Вместе с заведующим партийно-организационным отделом В. Г. Общиным подготовил доклад о злодеяниях немецко-фашистских оккупантов на Днепропетровщине. Дел хватало. И уже далеким, недобрым сном казались мне служба в «Украйнель» и шеф Мюллер.

Вскоре мной заинтересовались двое в штатском. Один представился капитаном, другой — полковником.

Оказалось, моя папка с выписками накладных перекочевала из обкома в штаб 3-го Украинского фронта.

Мои посетители расспрашивали, как мне удалось легализироваться. Сообщили, что содержимое папки самым тщательным образом изучается, анализируется. Полезная папочка.

Визитов было несколько. Однажды спросили:

— А вы бы не хотели поработать во Львове?

— Но ведь Львов оккупирован.

— Вот именно. Мы и предлагаем вам работу в оккупированном Львове. Одним словом, командировку в тыл врага можно продлить. Западные районы знаете, с противником за одним столом сидели. Вам и карты в руки.

— Я многого не умею…

— Знаем. Научим.

В конце декабря я выехал в Москву. Как было сказано моим товарищам по работе, родным, «в длительную служебную командировку». Только Георгию Гавриловичу был известен конечный пункт ее — школа разведчиков.

Я пришел к нему проститься.

— Хотели мы тебя, Евгений, в дипломаты. Была заявка, собирались на учебу направить. Да, видно, у тебя на роду другая служба написана…

Новый год застал меня в пути. Мела поземка. Наш поезд то подолгу простаивал на затемненных полустанках, то «проскакивал» станции, оставляя за собой клубы дыма, снежную пыль.

Я ехал навстречу новой, пока еще неведомой мне жизни.

ТОВАРИЩ МИХАЛ

Однако возвратимся в Санку…

На этот раз Валерия пришла не сама.

Средних лет, несколько флегматичный мужчина с густой копной волос крепко пожал мне руку:

— Товарищ Михал, точнее Юзеф Зайонц — комендант боевого округа Армии Людовой.

Поинтересовался, своевременно ли приходят сообщения из Кракова.

— Dum spiro — это хорошо придумано. Простите, посты выставлены?

В наших условиях — это был не праздный вопрос. Мы, однако, все предусмотрели. На огороде Врубли всей семьей копали картошку. В лесу с утра «собирали грибы» телохранители Ольги — Метек и Казек. Если что — закукуют кукушкой.

Гость неплохо говорил по-русски. Я сказал ему об этом. Товарищ Михал улыбнулся:

— Язык Ленина для коммуниста любой нации — родной язык. Ну, а мне, капитан Михайлов, просто повезло. Жил одно время в Советском Союзе. Работал на шахтах в Донбассе. — И с гордостью добавил: — Шахтер я, стахановец.

Я в общих чертах познакомил наших польских друзей с задачей командования. Подчеркнул:

— Центр проявляет особый интерес к дислокации штабов, узлов связи, аэродромов. И прежде всего — к оборонительным сооружениям в районе Кракова.

Почти дословно передал слова Павлова: «Советское командование полно решимости любой ценой сохранить древнюю столицу Польши и очень надеется на помощь местных патриотических сил».

Перешли к конкретным вопросам.

Первоначальный план наш трещал по швам. Нечего было и думать о моей легализации в Кракове. Мои снимки, приметы и отпечатки пальцев, надо полагать, уже разосланы в местные отделения гестапо. Беспокоила и радиоквартира у Врублей. Рацию могут засечь, а может, уже засекли: слишком долго сидим на одном месте. Я поделился своими опасениями, планами перебазировки.

— Решение своевременное и правильное, — поддержал Зайонц. — Мы поможем вам, капитан Михайлов, перебазироваться вместе с радисткой в один из наших партизанских отрядов. Оттуда и будете руководить группой. Алексея устроим в Кракове. Есть у меня на примете один очень надежный товарищ — Юзеф Прысак. Кличка — Музыкант. Он у нас скрипач. С ним и работать Алексею.

Все становилось на свои места. Радисткой останется Ольга. К ее «почерку» в Центре привыкли. У Грозы все шансы легализироваться в Кракове. Груше вряд ли удастся найти свою рацию, а документы у нее надежные. Зайонц согласно кивнул головой: